Читать онлайн «Гвардейцы в боях». Страница 33

В результате решительных действий в сочетании с умелым маневром группировка противника, окруженная юго-западнее Распопинской, была разорвана на две части. Это решило судьбу румынских дивизий в хуторах Базковском и Головском: здесь противник вынужден был прекратить сопротивление.

Вторая, основная часть группировки, зажатая в кольцо в районе Распопинской, продолжала упорно сопротивляться. Но положение противника с каждым часом становилось безнадежнее. Он только в боях с частями 63-й дивизии в районе хуторов Избушенского, Караженского потерял свыше 5500 солдат и офицеров[35].

За отлично организованные и проведенные бои на Дону дивизия получила три благодарности. Однако теперь и нашим частям и подразделениям, значительно ослабленным в тяжелых четырехсуточных боях, было трудно, тем более что противник по численности в живой силе и боевой технике превосходил нас в несколько раз. Не теряя надежд на обещанную помощь, он продолжал отчаянно сопротивляться, неоднократно переходя в яростные контратаки. Тогда мы решили применить военную хитрость, смысл которой заключался в том, чтобы ввести в заблуждение противника насчет истинные наших сил и тем самым принудить его к капитуляции. «Воевать не числом, а уменьем», — так учил великий русский полководец А. В. Суворов.

А исходили мы вот из чего. С началом наступления наших войск 19 ноября противник должен был знать, что в составе нашей армии действуют танковый и кавалерийский корпуса. Однако то, что сейчас они уже далеко на юге с главными силами 21-й армии, по-видимому, противнику неведомо.

По согласованию с командиром были даны указания: командиру 26-го артполка подполковнику В. А. Чепову с наступлением темноты иметь несколько «кочующих» у переднего края орудий на тягачах со снятыми глушителями (для создания эффекта рокота танковых моторов). Непрерывно меняя огневые позиции, они должны вести огонь. Из моего резерва роте автоподвоза капитана М. А. Ковзуна выделялось 15 автомашин ЗИС-5 для доставки к фронту всего необходимого, за каждой машиной оборудовалось 6–8 светоточек, для чего использовались карманные фонарики. Этим мы должны были показать «подход» танков, «увеличить» число артбатарей и создать впечатление подфарников автомашин и габаритных огней танков, идущих из тыла к переднему краю.

Командарм И. М. Чистяков одобрил наш план. — Вы в непосредственном соприкосновении с противником. Вам там виднее. Делайте все зависящее от вас, чтобы как можно скорее покончить с этой группировкой, — сказал он. И мы до рассвета действовали.

Начальник разведки майор С. С. Бессонов по радио в эфир передал «дивизиям» распоряжения, приказы: какой дивизии где сосредоточиться и с рассветом быть готовой к уничтожению противника (а надо сказать, что все боевые порядки противника насквозь простреливались нашим артиллерийским и минометным огнем). И еще, что мы учитывали, — это моральное состояние противника: ведь он в окружении, значит, психологически подавлен, растерян.

Словом, создавалась полная картина сосредоточения больших сил для уничтожения окруженной группировки врага.

Как потом стало известно, командир румынского корпуса бригадный генерал Траян Стэнеску, возглавлявший войска в Распопинской, был очень встревожен, он действительно пришел к выводу, что у русских происходит перегруппировка и сосредоточение войск и скоро должна наступить развязка. Надежда на обещанную ему помощь не оправдалась, попытка прорваться в южном направлении ничего не дала.

Чувствуя свою обреченность, Стэнеску послал через линию фронта к советскому командованию четырех парламентеров для переговоров о капитуляции.

Встретили мы их как положено. Спросили: «Что заставляет вас капитулировать?» Старший парламентер: «Ваша железная дивизия на рубеже хутор Меломеловский — высота безымянная разбила наши 9-й и 89-й пехотные полки. Там же потерпела поражение 100-я егерьская Восточно-Прусская дивизия. А на высотах северо-восточнее станицы Распопинской в сентябре и и октябре наш 5-й армейский корпус в 38 атаках и контратаках за высоту 163,3 и северо-западных скатах потерял около 8 тысяч убитыми и вдвое больше ранеными».

Доклад старшего парламентера был правдив. Мы в качестве своих ответных парламентеров с текстом условий капитуляции решили послать капитанов Е. И. Иткиса и И. К. Стулина. Командирам частей и подразделений был дан приказ о прекращении огня, но быть в готовности номер один.

В то время, пока наши парламентеры с двумя румынскими офицерами преодолевали нейтральную зону, Л. И. Соколов и П. Г. Коновалов выехали в 291-й полк, на участке которого появились парламентеры противника. Нужно было осторожно выяснить причину капитуляции румынских войск и принять все меры, чтобы противник не разгадал нашу хитрость.

Встретив наших парламентеров, Стэнеску не очень опешил закончить дела.

— Господа, вы, очевидно, устали и вам полезно будет поесть и отдохнуть. Ваша русская пословица говорит: «Утро вечера мудренее».

Генерал пытался затянуть переговоры, выиграть еще одну ночь, в надежде, что гитлеровские войска помогут ему выбраться из окружения. Е. И. Иткис решительно возразил: — Мы ограничены временем. Через два часа должны сообщить своему командованию о принятии вами нашего предложения немедленно сложить оружие. Если вы это сделаете, тысячи ваших солдат и офицеров останутся живы. Итак, господин генерал, разрешите вручить вам примерный текст условий капитуляций.

…23 ноября 1942 года в 23 часа по московскому времени акт о капитуляции румынских войск, окруженных в районе станицы Распопинской, был подписан.

Перед рассветом штабные машины с генералом Стэнеску и офицерами румынского корпуса прибыли в штаб нашей дивизии.

С утра 24 ноября по дороге к Клетской непрерывным потоком шли пленные. Было пленено свыше 22 тысяч солдат и офицеров, в том числе 160 старших, среди них командир корпуса бригадный генерал, 13 командиров полков. Взято большое количество вооружения и военного имущества[36].

С генералом Стэнеску у меня в присутствии начальника политотдела 21-й армии полковника Л. И. Соколова, начальника политотдела дивизии полковника П. Г. Коновалова и полковника В. К. Потанина состоялся следующий разговор.

Стэнеску. Господин генерал![37] Имею честь представить вверенные мне королевские войска на вашу милость и великодушие. Могу ли я просить вас, господин генерал, устроить мне свидание с командующим армией, перед войсками которого вверенные мне королевские войска сложили оружие?

Я. К сожалению, господин генерал, ваша просьба не может быть выполнена. Командующий армией генерал Чистяков находится километрах в ста юго-восточнее. Вести с вами переговоры он уполномочил меня. Да будет вам известно, генерал, что оружие ваши войска сложили не перед армией, а только перед частью сил ее.