Читать онлайн «Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945». Страница 36

Я старался честно изложить версию обвинения, с небольшими, по мере возможности, комментариями. Речь, безусловно, прозвучала ярко и талантливо. Обвинению понадобилось 20 дней, чтобы зачитать суду примерно 800 документов. Документы эти были представлены без всякого хронологического порядка, поэтому казалось совершенно невозможным судить, установил ли суд истину по открытому уголовному делу. А поскольку документы находились в беспорядке, оставалось некое ощущение незавершенности. Лишь потом мы смогли дать критическую оценку документам обвинения и привести их во вразумительный порядок, чтобы начать осознавать эффект бумеранга, который могла вызвать эта речь со всеми своими несоответствиями и противоречиями. И мы посчитали своей задачей позаботиться о том, чтобы суд запомнил обвинительную речь, по одной лишь причине – по зияющей пропасти между обвинениями против фон Манштейна и представленными доказательствами.

По завершении чтения версии обвинения нам предоставили три недели на подготовку. Наконец-то мы узнали, с какими обвинениями мы столкнулись, однако я недооценивал объем работы, необходимый для подготовки наших возражений.

Версия обвинения почти полностью основывалась на захваченных у противника документах. В июле 1945 г. специальное подразделение американской армии получило задание «собирать, оценивать и систематизировать документальные свидетельства на Европейском театре военных действий с целью использования их для судебного преследования основных военных преступников Международным трибуналом».

Следует отметить тенденциозность в подборке документов, которые устанавливали, что преступление имело место быть, но совершил его не обязательно обвиняемый, а кто-либо из более высокопоставленных военных преступников. Подобранные таким образом бумаги переправлялись в здание Пентагона в Вашингтоне, где их тщательно сортировали и анализировали с целью решить, «оставить их или нет в качестве доказательств для обвинения». Отобранные документы сфотографировали, а оригиналы заперли в несгораемых сейфах.

В 1948 г. в Вашингтон была направлена британская следственная группа по военным преступлениям. Они изучили «оставленные в качестве доказательств для обвинения» документы и выбрали относящиеся непосредственно к Манштейну. Бумаги эти отправили в Лондон, где многочисленный исследовательский персонал, состоявший в основном из немцев, отобрал те из них, которые обвинение могло бы пожелать использовать. А нас снабдили копиями.

Остальную часть полученных из Вашингтона документов разместили в архивной комнате в Гамбурге. Эта комната раньше служила концертным залом. Стены здесь сплошь были заставлены папками, а через все помещение тянулось еще несколько стеллажей с бумагами, высотой в шесть футов каждый. Препятствия, выпавшие на долю защиты, были очевидны. Единственными доступными документами являлись только специально подобранные для обвинения, а на предмет нужности для защиты немецкие бумаги попросту никогда не изучались. Мы имели доступ только к малой части всех этих документов. Наш штат в Гамбурге не смог бы справиться даже с мизерной долей бумаг, и только в самый последний момент нам удалось обнаружить несколько существенно важных для защиты документов. Вряд ли мы когда-либо узнаем, сколько еще осталось других подобных свидетельств. Не следует забывать, что подавляющее большинство использовавшихся против фон Манштейна документов обвиняемый никогда не видел и об описывавшихся в них инцидентах никогда не слышал. Такие бумаги никогда бы не приняли к рассмотрению в обычном английском суде, к тому же по ним было чрезвычайно трудно вести защиту. У нас не имелось никаких возможностей для сбора свидетельств по этим событиям, и поэтому, в целях получения информации, мы вынуждены были сделать обращение в прессе. Мы получили множество писем от очевидцев. Большинство из них оказались неподписанными, поскольку люди в Германии боялись оказаться вовлеченными в процесс.

Обвинение задействовало штат, состоящий примерно из двух десятков мужчин и женщин, юристов, прокуроров, экспертов по военной истории, – и у них ушло несколько лет на подготовку дела. У нас же имелись только бывший начальник штаба фон Манштейна генерал Буссе, секретарь и три машинистки. За время процесса мы обзавелись еще парой машинисток.

Наш штат приложил все усилия, дабы недостаток в численности компенсировать энтузиазмом. Генерал Буссе всецело посвятил себя работе, а в военных вопросах показал себя надежным экспертом, на которого можно было положиться. Он служил начальником оперативного отдела штаба Манштейна в Крыму и его начальником штаба на Украине. Позднее ему выпала нелегкая задача командовать 9-й армией, защищавшей Берлин. Он получил приказы от Геббельса, последнего не потерявшего самообладание из нацистских лидеров, как можно дольше сдерживать русских, чтобы западные союзники смогли достичь Берлина. В те трагические дни, пока британцы выжидали на Эльбе, ему приходилось из последних сил удерживать город малыми силами, не считая остатков гитлерюгенда.[83] Однако все его усилия оказалось тщетными, поскольку Германию уже разделили в Ялте. Теперь генерал Буссе состоял в нашем штате, безвозмездно посвятив себя защите своего командира. Замечательным человеком оказался этот Буссе.

Фрейлейн Михаэльсен во время войны занималась прослушиванием британских радиопередач и в совершенстве владела английским. Фрау фон Вертер, дочь владельца верфей «Блум и Восс», чей муж во время процесса только что вернулся из русского плена, также прекрасно знала английский. Обе эти добропорядочные немки всей душой презирали своих соотечественников, работавших на сторону обвинения. Герр Шахт, наш секретарь, служил артиллерийским офицером под командованием Манштейна. Он обладал замечательным талантом к обнаружению документов, а в вопросах международного права разбирался лучше всех нас, вместе взятых. Все они расценивали защиту фон Манштейна в качестве своего рода «крестового похода» и готовы были трудиться сверхурочно, изо дня в день. Что нам и пришлось делать.

Приступал я к работе в 6 утра и заканчивал лишь к полуночи. Сэм Силкин, чей мозг лучше работал в более поздние часы, начинал в девять и заканчивал к двум или трем часам ночи, трудились мы и в выходные дни. Наши немецкие коллеги понятия не имели о том, как снимать свидетельские показания, поскольку этого не требовалось в их юридической процедуре, так что допрашивать всех свидетелей пришлось нам с Сэмом. Наша работа кардинально отличалась от работы английского адвоката. В Англии, когда дело уже готово, адвокат получает резюме, на основании которого строит защиту. В Германии же мое положение напоминало должность председателя комитета обороны, где я должен был взять на себя ответственность за всю подготовку дела и большую часть работы проделать сам.