Читать онлайн «Фрунзе». Страница 39

Фрунзе включился в подавление мятежа. С группой таких же смельчаков, как и он сам, на подвернувшемся броневике он устремился в район Покровских казарм. Возле почтамта броневик разогнал огнем довольно крупный отряд мятежников и с ходу прорвался к Покровским воротам.

Здесь Фрунзе и еще трое бойцов «спешились» и, пользуясь отсутствием в то время на солдатской одежде каких бы то ни было знаков войсковой принадлежности, не только проникли в расположение путчистов, но и привели с собой четверых же пленных!

Подобравшись к самым Покровским казармам, где уже находился в качестве «заложника» Ф. Дзержинский, Фрунзе с тремя своими спутниками проник даже во двор казарм. А там хладнокровно завел разговор с одним из встреченных вооруженных людей:

— Как считаешь, выйдет что путное из этой затеи?

— Кто ж знает, может, и выйдет… — вяло отвечает «эсеровец».

— Ну, а если не выйдет, ведь невесело будет, браток!

«Браток» оглядывается не без беспокойства.

— А если выйдет, тогда что? — не прекращает свое мягкое прощупывание Фрунзе. — Помещиков и банкиров обратно зазывать? Пожалуйте, господа, опять во дворцы ваши? Неужели можно думать, что народ с этим согласится — променяет Ленина на Гучкова?

Гучков был лидер российских капиталистов, лично принимавший из рук царя Николая II документ об отречении от престола. В Москве в свое время он был очень популярен, но было совершенно ясно, что вся популярность его — «пыль и дым» по сравнению с популярностью Ленина.

Вот поговорил так по душам с одним, с другим из эсеров бесстрашный и невозмутимый, простенько одетый Михаил Фрунзе и повернул людей лицом к реальности! Больше того, даже за собой заставил пойти!

Ликвидация московского путча была проведена в короткий срок. Покинутые своими «рядовыми» (за четырьмя — восемь, за восемью — шестнадцать и т. д.), эсеровские главари были вынуждены искать спасения в бегстве.

Седьмого июля съезду Советов было доложено о нормализации положения в Москве. Но не так-то просто обстояло дело в Ярославле.

Захватив весь город, стоящий на отличных природных позициях, надволжских высотах, Перхуров и его подручные построили систему обороны по всем правилам военного искусства. Хотя их надежда на поддержку со стороны Рыбинска, Костромы и других волжских городов неумолимо таяла, они продолжали ждать подхода интервенционистских сил с севера, от Архангельска.

Михаил Фрунзе, срочно вернувшийся в Иваново, быстро сформировал ударный отряд из 1 500 бойцов и, поручив командование ими хорошо и давно известному старому большевику — военному Василию Куконкову, отправился вместе с этим отрядом к пылающему верхневолжскому городу.

Казалось, боевое задание, выпавшее на долю ивановского отряда, несколько легче, нежели те, какие стояли перед другими отрядами: московским, вологодским, костромским, шедшими вверх по реке. Уже со станции Лютово, что в 15 километрах от Ярославля, можно было начинать артобстрел внешних, подгородных позиций мятежников для прикрытия ничем не препятствуемого сухопутного штурма — тут не было никаких существенных оборонительных рубежей.

Однако как раз на этом, Ивановско-Нерехтском направлении, сам Перхуров сосредоточил наибольшие силы, правильно оценивая его как опаснейшее для себя. У белых оказалась здесь и артиллерия и немалое число пулеметов. Бои на этом участке были тяжелыми и продолжительными. Много красных бойцов сложило здесь головы в ходе многократно повторяемых атак. Погиб за два дня до полной ликвидации мятежа, 19 июля, и командир Ивановского ударного отряда Василий Григорьевич Куконков.

Наконец, после немалых усилий и жертв, после пятнадцати суток напряженной борьбы, 21 июля 1918 года опаснейший для молодой Советской республики мятеж в Ярославле, в ближайшем соседстве с Москвой, на пересечении важнейших коммуникаций, был ликвидирован.

Руководители его — известный эсеровский лидер Борис Савинков и полковник Перхуров — бежали. Расплачиваться пришлось их менее поворотливым помощникам и пособникам, а также десяткам тысяч мирного населения — горожанам, дома и имущество которых погибли в огне пожаров, охвативших город.

Народ проклинал белых главарей, ввергнувших Ярославль в такое бедствие.

Совет Народных Комиссаров назначил Михаила Васильевича Фрунзе военным комиссаром Ярославского военного округа в составе шести губерний: Ярославской, Костромской, Тверской, Вологодской, Иваново-Вознесенской и Владимирской.

Но если пожар был быстро и успешно потушен в непосредственной близости, к столице, то иначе складывалось дело па средней Волге, на Урале, на Дону, на Украине…

Сформированный из военнопленных мировой войны так называемый чехословацкий корпус, сагитированный тоже «учредиловцами»— эсерами, внезапно поднял мятеж на средней Волге, захватил хранившийся в Казани золотой запас царской России, сверг советскую власть в Самаре, Омске и Екатеринбурге, бросил вызов центральной советской власти в Москве. Руководители корпуса — Чечек и Гайда — были откровенными наймитами Антанты.

На нижней Волге белые контрреволюционные силы подошли к Царицыну, создали тяжелую угрозу нижневолжским и южноуральским районам — от Каспия до Сибири.

Донская контрреволюция старалась отрезать центр России от Кавказа и Закавказья.

Под покровительством немецких оккупантов провозгласила ложную «самостийность» (автономность) Украина, фактически проданная своим бутафорским гетманом Скоропадским германскому имперскому правительству «под колонизацию».

Высадились, наконец, силы интервентов, те, на которые уповал Перхуров, и на севере России, в Беломорье.

В августе была сделана попытка одним ударом обезглавить Советское государство. В Москве на заводе Михельсона (ныне завод имени Владимира Ильича) было произведено покушение на Ленина.

Эсерка Ф. Каплан несколько раз выстрелила в него из револьвера.

Железный организм Ленина справился с ранением. Вызов контрреволюции был принят. Созданный по предложению Ленина Совет Обороны провозгласил: «Революция в опасности! Беспощадный отпор врагам!»

Недолгое междубурье окончилось…

Пятого декабря 1918 года Фрунзе в сопровождении военрука, бывшего генерала Ф. Новицкого [17], приехал инспектировать заканчиваемую формированием Костромскую стрелковую дивизию.

На центральной площади Костромы состоялся б декабря инспекторский смотр частям одной из самых первых революционных дивизий нового, девятиполкового состава.