Читать онлайн «Гитлер на тысячу лет». Страница 45

Итак, предположим, что в конце осени 1941 г. Гитлер вошёл бы в Кремль — от которого он находился на расстоянии в четверть часа поездки на трамвае — как он вошёл в Вену в 1937 г., в Прагу в апреле 1939 г., в Компьен в июне 1940 г.

Что стало бы с Европой?

Гитлер объединил Европу силой, это неоспоримо.

Но всё великое, что свершается в мире, сделано силой. Это печально, скажут некоторые. Конечно, было бы куда благопристойней, если бы храбрые приходские дамы-патронессы и бесстрашные весталки из Армии Спасения, благоухающие шоколадом, мимозой и святой водой, демократично, мирным путём объединили бы наши страны. Но так не бывает.

Капеты стали королями Франции не благодаря выборам и системе всеобщего равного избирательного права. Не считая пары провинций, запрыгнувших в королевскую постель, прежде чем король успел разоблачиться, подобно ерзающей от нетерпения юной супруги, остальная Франция схватилась за мушкеты и пищали. На севере, захваченном королевскими войсками, жители бежали из своих городов, как крысы с тонущего корабля, особенно из Арраса. На юге в альбигойских землях против Луи VIII восстали катары, которых жестоко разбили крестоносцы Короля, заживо поджарив их в собственных замках, своего рода печах крематориев, изобретённых задолго до Гитлера. Повешенные протестанты Колиньи пачками болтались на шпилях церкви Святого Варфоламея. Во время революции Мараты и Фуке-Тенвили предпочли для утверждения своей власти блестящую сталь гильотины, исправно наполняющую корзину отрубленными головами, вместо того, чтобы поить своих избирателей красным вином в ближайшей кофейне.

Тот же Наполеон штыками, а не уговорами расширял границы своей Империи. Католическая Испания не пожелала под звук кастаньет сделать из мавров испанцев. Она жёстко преследовала их в течении семи веков Реконкисты, пока последний из них не собрал свои манатки и не умотал к родным африканским пальмам и кокосам. Арабы также и не мечтали о мирном объединении южной Испании, они приколачивали сопротивляющихся испанцев к дверям их домов, распиная их между собакой и заходившейся визгом свиньей. Ещё в прошлом веке Бисмарк приковывал к пушкам немецкие части при Садовой и при Седане. Гарибальди собирал итальянские земли не с розой в руках, но взяв приступом Рим. Те же Американские Штаты стали Соединёнными только после почти полного истребления краснокожих, старых хозяев континента, и после четырех лет массовой бойни, названной войной за независимость, мало что имевшей с демократией. Но и это не всё! Двадцать миллионов чёрных, завезенных в Америку вопреки их желанию, живут под властью нескольких миллионов белых, которые, ещё в прошлом веке продолжали клеймить калёным железом их отцов и матерей, как жеребцов и мулов. И хотя им уже тогда было позволено голосовать, они могли это сделать только после окончания процесса клеймения!

Только швейцарцам удалось более-менее мирно создать своё маленькое государство, славящееся своими кофейнями, стрелками из арбалета, горничными и молочной продукцией. Но, не считая известной истории с яблоком Вильгельма Телля, их уютные кантоны ничем не прославились на мировой арене политической истории. Великие Империи, великие державы, все они были основаны силой. Это достойно сожаления? Это — факт.

Гитлер, оккупируя строптивую Европу, делал то же самое, что и Цезарь, обуздавший галлов, Людовик XIV, захвативший Артуа и Руссильон, англичане, покорившие и ограбившие ирландцев, американцы, направлявшие орудийные дула своих крейсеров на Филиппины, Пуэрто-Рико, Кубу, Панаму и при помощи своих ракет расширившие свои военные границы до 37-ой параллели. Демократия, то есть общенародное согласие приходит только потом, тогда, когда всё уже кончено.

Массы смотрят на мир сквозь замочную скважину своих мелких личных интересов. Никогда бретонец, фламандец или каталонец из Руссильона не сделали ни одного шага к объединению Франции. Житель каждой области, будь то Бретань или Вюртемберг, желает остаться бретонцем или вюртембержцем. Отец одного моего друга из Гамбурга предпочёл эмигрировать в Соединенные Штаты после 1870 г., поскольку не пожелал жить под властью Империи Вильгельма I. Миром управляют элиты. Сильные, пинком под зад, гонят слабых вперёд. Не будь их, раздробленные народы вечно топтались бы на месте.

Даже, если в 1941 или 1942 гг. Гитлер одержал бы полную и окончательную победу в Европе, даже, если бы, по пророчеству Спаака, Германия стала «госпожой Европы на тысячу лет», ворчуны не умолкли бы. Каждый по-своему продолжал сходить с ума, цепляясь за свой клочок земли, несомненно, ставя его выше всех прочих! С изумлением я слышал, как мои соратники из дивизии «Шарлемань» голосили над своими кружками пива:

Страна Шарлеманя

Ты моя любимая!

Ты, да, ты —

Прекраснейший край земли!

Итак, этот уродливейший край, с его нескончаемыми почерневшими от сажи кирпичными шахтёрскими посёлками, и сотней покрытых угольной пылью замков, они считали прекраснейшим! Даже цветы там были неизменно припорошены чёрной пылью! Однако глаза загорались, каролингские земляки пылали энтузиазмом! Каждый был привязан к своей деревне, к своей области, к своему королевству или к своей республике!

И эта европейская местечковость и мелочность только возрастали. Сколько было примеров объединения различных европейцев, казалось бы столь далеких друг от друга, но по сути своей очень похожих. Сотня тысяч протестантов, вынужденных покинуть свою страну после провозглашения Нантского Эдикта, легко смешались с приютившими их пруссаками. В ходе боёв февраля-марта 1945 г., в деревнях, расположенных как на восточном, так и на западном берегу Одера, нам повсюду встречались известные французские фамилии, явно указывающие на выходцев из Анжуа и Аквитании.

Точно также обстояло дело и на фронте, среди добровольцев. Точно также сотни тысяч немецких поселенцев на протяжении долгих веков селились в балтийских землях, на землях Венгрии и Румынии, и даже — в количестве пятидесяти тысяч! — на берегах Волги. Фламандцы, значительная часть которых переселилась на север Франции, подарили ей сильные промышленные элиты. Выгоды от совместного проживания несложно заметить и в латинских странах. Левые испанцы, вынужденные бежать во Францию после своего поражения в 1939 г., уже через поколение смешались с принявшими их французами — Мария Касарес (Casares), дочь премьер-министра «Народного фронта» стала одной из знаменитейших актрис Французского Театра! Сотни тысяч итальянцев, которых в прошлом веке заставил бежать во Францию голод, также ассимилировались там с необычной лёгкостью. Достаточно вспомнить одного из величайших писателей Франции итальянского происхождение — Золя. В наше время их стало ещё больше.