Читать онлайн «Томас Мор». Страница 30

Ренессансный гуманизм утратил историческую перспективу. Но его наследие не погибло, ибо оно не только подготовило реформационный взрыв против феодальной церкви, но и заложило идейный фундамент эпохи Просвещения, воспринявшей веру гуманистов в человека и его разум.

Последнюю попытку Мора апеллировать к иллюзорно спасительной идее единства всех христиан мы находим в «Диалоге об утешении», который он писал, уже будучи узником Тауэра, в ожидании казни. По-прежнему оставаясь приверженцем католической доктрины, Мор на сей раз готов даже допустить, что в толковании некоторых вопросов, касающихся веры и добрых дел, лютеране, возможно, и правы, но теперь, когда «всему христианскому миру угрожает опасность турецкого нашествия»[21] и от христиан, как никогда, требуется единство и сплочение в борьбе против общего врага, у него, Мора, больше нет желания продолжать теологические споры (см. 15, 12, 37–38).

Если христианство в средние века, будучи идеологией господствующего класса, давало ему идеологическую форму принуждения народных масс к повиновению, являясь своего рода «благочестивым обманом», то столь же благочестивым самообманом было полагать, что на основе идеи единого христианского мира можно реформировать католическую церковь и создать справедливый социально-политический порядок. Реформа, о которой мечтал Мор, реформа, построенная на христианском единстве общества как вселенской церкви, с самого начала была чистейшей утопией, за которую этим мыслителям только и оставалось цепляться в страхе перед социальными и политическими коллизиями, раздиравшими феодальную Европу эпохи Реформации.

Гуманистическая социальная критика кануна Реформации у Мора и Эразма, восхищавшая их современников и потомков, в эпоху Реформации, когда антифеодальное движение приобретало четкие классовые формы, исчерпала себя. Безысходность и утопичность позиции гуманистов, примкнувших к контрреформации и продолжавших отстаивать христианское единство, тем явственнее, что сами они, как это видно из их прежних сочинений, написанных в канун Реформации, в лучшие дни гуманизма воспринимали пресловутое единство католической церкви скорее иронически. В многочисленных сатирах гуманистов настойчиво повторялась мысль о порче церкви «во главе и членах» от папы до последнего монаха и священника. И в этом отношении контрреформационная утопия вселенской церкви была несомненным шагом назад. Она свидетельствовала о тупике, в котором оказался «христианский гуманизм».

лияние гуманистических идей Мора на европейскую культуру весьма многогранно. Прежде всего оно сказалось на истории общественных идей XVI–XVIII вв. как в самой Англии, так и во Франции, Италии, Испании, Латинской Америке.

Даже контрреформация в Европе, в целом способствовавшая развенчанию гуманистических идеалов и обнаружившая всю тщетность надежд путем просвещения создать разумное и справедливое общество, — даже контрреформация с ее духовным террором, иезуитами и инквизицией не смогла уничтожить гуманистическое наследие Мора и его единомышленников. Это особенно наглядно подтверждает пример таких католических стран, как Испания и Италия, где память о Томасе Море и его «Утопии» не исчезла и в период жестоких преследований времен Тридентского собора.

Духовное наследие гуманиста, цельность и широта его личности, моральная бескомпромиссность, бескорыстие и политическая принципиальность, наконец, гибель во имя своих убеждений — все это и по сей день привлекает к Мору сердца миллионов людей в разных странах. Отдавая должное многогранности наследия Мора, следует выделить в нем главное, что, с нашей точки зрения, целиком умещается в «Золотой книжечке о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». Среди многого написанного гуманистами именно эта маленькая, но поистине золотая книжечка обеспечила бессмертную славу ее автору. На заре Нового времени Томас Мор первым предложил человечеству разумно обоснованное решение проблемы социальной справедливости на основе уничтожения классовых различий и утверждения коммунистической общности и равенства всех людей. Отмену частной собственности и всеобщий обязательный труд автор «Утопии» провозгласил непременным условием благосостояния и процветания справедливого общества. Тем самым Мор наметил для будущих поколений единственно возможное решение главного противоречия буржуазного общества — противоречия между трудящимися и эксплуататорами, между трудом и капиталом.

Идея коммунистической общности, выражавшая мечту о социальной справедливости и протест против угнетения и эксплуатации человека человеком, зародилась еще в глубокой древности. Однако в каждую эпоху коммунистический идеал обретал особый, конкретно-исторический смысл. Главные методологические критерии, которым следует марксистская история общественной мысли, основаны на принципе историзма, требующем всестороннего анализа исторической специфики изучаемых идей и выявления их классового содержания. Исследуя зарождение и развитие утопического коммунизма, марксистская историография так или иначе связывает этот исторический процесс с возникновением и становлением капиталистической формации. Поскольку речь идет о предыстории марксизма — утопическом коммунизме, представляется целесообразным начинать его исследование с эпохи генезиса капитализма и зарождения ранней буржуазии и предпролетариата.

Осуждая частную собственность, Мор откровенно защищает интересы трудящейся и эксплуатируемой части общества. Само государство, основанное на господстве частной собственности, представляется автору «Утопии» как некий «заговор богатых», направленный против лучшей части общества — тружеников. Мор совершенно недвусмысленно выступает здесь, как он сам пишет, от лица «земледельцев, угольщиков, работников, возниц и ремесленников, без которых не существовало бы вообще никакого государства» (6, 275). Таким образом, классовое содержание коммунистического идеала «Утопии» выражено Мором вполне определенно. Сам протест против частной собственности, как это явствует из первой книги «Утопии», пафос которой в страстном осуждении огораживаний и ограблений трудового народа, порожден процессом первоначального накопления — насильственной ломкой традиционных отношений собственности, предшествовавшей утверждению капитализма. Несомненная связь коммунистического идеала «Утопии» с процессом зарождения раннекапиталистических отношений — важнейшее своеобразие произведения Томаса Мора, позволяющее рассматривать его как основоположника утопического коммунизма. Ибо здесь у Томаса Мора нет предшественников. Несомненно, как система взглядов утопический коммунизм и утопический социализм окончательно складываются лишь в условиях появления машинного производства, но зарождение этого направления в истории мировой общественной мысли относится к началу капиталистической эры. Таково своеобразие истории идеологии: общественные идеи опережают более медленный процесс развития социально-экономических отношений, хотя в конечном итоге последние определяют их возникновение. Имея в виду произведения представителей утопического коммунизма — Т. Мора и Т. Кампанеллы, Ф. Энгельс подчеркивал непосредственную обусловленность коммунистических теорий XVI и XVII столетий социальными коллизиями эпохи генезиса капитализма. «…При каждом крупном буржуазном движении вспыхивали самостоятельные движения того класса, который был более иди менее развитым предшественником современного пролетариата. Таково было движение Томаса Мюнцера во время Реформации и Крестьянской войны в Германии, левеллеров — во время великой английской революции, Бабёфа — во время великой французской революции. Эти революционные вооруженные выступления еще не созревшего класса сопровождались соответствующими теоретическими выступлениями; таковы в XVI и XVII веках утопические изображения идеального общественного строя…» (1, 20, 17–18, см. также прим. 27 к с. 18).