Читать онлайн «Кемаль Ататюрк». Страница 38

Наконец Кемаль подготовил настоящую западню для султана. 7 сентября после бурных продолжительных дебатов конгресс подготовил и утвердил длинную телеграмму, адресованную султану. Начатая в льстивом тоне, она заканчивалась поистине революционно: «Мы надеемся, что Ваше Императорское Величество, как глава независимого государства и славный потомок императорской семьи, которая уже в течение шестисот лет разделяет с подданными радости и беды, ниспосланные нашей нации, в этот торжественный момент, когда решается вопрос жизни или смерти османской нации, примет во внимание национальное движение и защитит и спасет страну от любого мятежа и внутреннего раздробления. Мы берем на себя смелость представить Вашему Императорскому Величеству формальное заверение в том, что национальное движение, зародившееся в этом регионе, не имеет абсолютно ничего общего с неблагородными интересами политических партий…» Это высокопарное послание султану было коварным подарком: обращаясь непосредственно к султану, отодвигая на второй план правительство, делегаты Сиваса вели себя как верные подданные, возмущенные предательством министров. Но, вверяя султану высшую ответственность за защиту национальной независимости, они его ставили к стенке. Заключительная часть послания не вызывала никакого сомнения: «Мы предоставляем Вашему Величеству оценить тяжелые последствия в случае отказа от наших требований. Вся ответственность падает на нынешний кабинет министров и на Ваше Величество. Стремясь продемонстрировать всему миру величие турецкой нации, мы будем тогда искать спасения собственными силами».

В Сивасе Кемаль продемонстрировал большие амбиции, искусство убеждать, блестящую логику, тактическое превосходство над людьми и событиями, властолюбие.

Конгресс в Сивасе является прежде всего символом. Символом твердого стремления защитить свою национальную независимость, символом движения, способного выступить единым фронтом, с лидерами которого можно вести серьезные переговоры. Отныне движение Кемаля в обстановке борьбы за политическое влияние диктует свои условия. Французский военный комендант Дефранс категорически заявляет: движение хочет установить «нечто вроде Османской республики», причем организаторы движения скрывают эту цель, учитывая авторитет султана и консервативное влияние религиозной власти. «В наших интересах вступить в контакт с руководителями национального движения…» — заявляет Дефранс. Вслед за французским коллегой Робек, преемник английского военного коменданта Калторпа, пишет, что партия националистов «должна рассматриваться как наследница „Единения и прогресса“ и что она стремительно приближается к провозглашению независимой республики в Анатолии». Робек, будучи реалистом, добавляет, что только войска смогут заставить этих националистов принять решение Парижской мирной конференции.

Знаток искусства символики, Кемаль добился наибольшего выигрыша от конгресса. В последний день работы конгресса делегаты создали Комитет представителей, решив, что число членов комитета может варьировать от девяти до шестнадцати. Англичане и французы предполагали, что комитет будет состоять из пяти членов. Они были правы; каково бы ни было официальное число членов, Кемаль сосредоточил в своих руках реальную власть.

С 13 сентября, несмотря на то что Кязым Карабекир призывал к осторожности, Кемаль подписывает все тексты, отправляемые Обществом по защите прав, «от имени Комитета представителей». Справедливости ради следует уточнить, что персонализация, которую Кемаль придает движению, не смешивается со стремлением править единолично. Кемаль окружает себя как советниками, так и соратниками, стремящимися распространять его влияние. К числу первых относятся главные военные командиры стратегически важных соединений — Кязым Карабекир, Али Фуад, Рефет, Джевад и командующие корпусами армии Эдирне, Коньи и Диярбакыра. Это главные военные советники Кемаля, его естественные партнеры. Второй круг — это совсем близкие соратники президента комитета. Состоящий из десяти человек, этот личный совет Кемаля включал в основном офицеров или отставников, как, например, Хусейн Рауф, и адъютантов, сопровождавших его с момента отъезда из Стамбула. Кроме того, в этом совете состояли несколько высокопоставленных региональных чиновников, таких как Бекир Сами, Мазхар Мюфит, бывший губернатор Битлиса, и Хаккы Бехич, бывший префект. Наконец, особое место в совете занимал Альфред-Ахтем Рюстем. Пятидесятилетний Рюстем — поляк по происхождению, Альфред Билинский, но иностранные корни не помешали ему сделать карьеру дипломата. Хотя его обвиняли в коррупции, Рюстем, бывший младотурок с момента рождения этого движения, тем не менее вызывал доверие у Кемаля. В самом деле, главной задачей Рюстема было убедить американцев в преимуществах движения националистов. Его дед был османским послом в Вашингтоне, он сам был женат на американке, и, когда Рауф представил Кемалю Рюстема, тот быстро понял, что этот человек может оказаться очень полезным.

Между Сивасом и окончательной победой — еще долгий путь, но Кемаль готов преодолеть любые трудности. Меньше чем за четыре месяца бывший генерал сделал многое, без единого военного сражения добился необходимых побед. Отныне он убежден, что для людей, одержимых идеей, возможны любые победы.

Кемаль действует решительно: «Необходимо взять власть в свои руки: мы разошлем приказы губернаторам и установим контроль над гражданской администрацией неоккупированной части Анатолии».

Фактически он ведет себя как законная власть. Несмотря на призывы некоторых соратников к более сдержанным мерам, Кемаль использует прием младотурок 1908 года, стремясь отобрать власть у официальной администрации. Прекращается связь между националистами и столицей. Органы гражданской и военной власти предупреждены, что должны уважать национальные интересы; Кемаль без колебаний смещает высокопоставленных чиновников, лояльных существующему режиму. Комитет представителей заявляет, что будет оставаться у власти до тех пор, пока не будет сформировано правительство, пользующееся национальным доверием. И наконец, чисто символический жест: Кемаль распорядился напечатать бумажные деньги по курсу, составляющему половину официального, а также марку для официальной корреспонденции с печатью «генеральной администрации Анатолии».

Движение националистов убедило союзников по крайней мере в одном: не следует ни в коем случае рисковать; на все требования Ферит-паши отправить войска в Анатолию было отвечено отказом. Любопытно, что в то же время по Стамбулу ходили слухи, что между османским и британским правительствами заключен секретный договор; говорили, что 12 сентября договор был подписан Ферит-пашой и тремя англичанами. Согласно этому договору Османская империя, лишившаяся Курдистана, добившегося независимости, оказалась бы под английским мандатом; Стамбул остался бы турецкой столицей, а британцы помогли бы османскому правительству одержать победу над националистами, сохранить Измир и укрепить влияние халифата.