Читать онлайн «В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста». Страница 22

В связи с опубликованием некоторых выдержек из моих воспоминаний в журнале «Горизонт» один из внимательных читателей затронул проблему еврейского меньшинства в Польше.

Особый характер тогдашнего еврейского меньшинства в Польше – оно почти целиком было истреблено командами убийц немецко-фашистских оккупантов – во многих отношениях интересен, и в то же время его непросто понять. В Германии и ряде других европейских и неевропейских государств граждане еврейского происхождения в значительной степени ассимилировались, не представляя собой в каждой из этих стран особую национальную группу. В Польше же, напротив, пожалуй, большая часть насчитывавшего несколько миллионов человек еврейского населения была еще не ассимилирована. Там существовали целые еврейские селения и крупные городские районы, население которых имело свою собственную культуру и не только сохраняло свою религию – это явление общее, – но и свой язык, литературу и искусство.

Принадлежность в буржуазной Польше тридцатых годов к тому или иному национальному меньшинству, в том числе и к еврейскому, между прочим, определялась не расой или религией, а прежде всего языком, на котором говорил или который считал своим родным тот или иной гражданин. Если родным языком назывался польский, украинский, белорусский, немецкий или идиш, то и человек считался – по закону и в статистике – поляком или принадлежащим к соответствующему национальному меньшинству. Все они, конечно, являлись гражданами Польши с равными, по крайней мере формально, правами и обязанностями.

Более 70 процентов польского населения было сельским, то есть проживало в деревнях и поселках, число жителей которых не превышало 5 тысяч. Городское население составляло около 30 процентов всего населения.

Главной отраслью экономики являлось сельское хозяйство. Оно характеризовалось тем, что 2,1 миллиона мелких крестьян с наделами до пяти гектаров, составляющие почти 65 процентов всех сельских хозяев, владели всего лишь 15 процентами сельскохозяйственных угодий страны. В то же время 45 процентов земли в Польше приходилось на владельцев всего лишь 0,6 процента сельских хозяйств, то есть на 19 тысяч крупных землевладельцев. Статистика рассматривала все хозяйства с наделами свыше 100 гектаров как крупные. Уже эти цифры, которые еще приукрашивают действительную картину, свидетельствуют о том, что политическая и экономическая власть принадлежала семьям крупных феодалов-помещиков.

Настоящие крупные феодалы-помещики – а их замки по размерам нередко можно было сравнить с Версалем, причем жизнь в этих замках, как пишет тогдашний посол Франции в Варшаве Леон Ноэль, отличалась поистине королевским размахом и роскошью, – имели угодья, размеры которых, конечно, значительно превышали 100 гектаров. Князья Радзивил, Любомирский, Сапега, графы Замойский, Потоцкий, Рачинский и другие крупные феодалы еще в 1939 году нередко владели более 10 тысячами гектаров каждый. Некоторые из них имели сотни деревень, лесопильные и винокуренные заводы, консервные фабрики, огромные леса и даже собственные школы для подготовки хорошо вымуштрованных лесников и егерей. В отдельных замках были театральные залы, напоминавшие о временах, когда крупные магнаты держали собственные театры с крепостными актерами. В собственности семьи графа Замойского ко времени возрождения Польши после первой мировой войны находилось «столько деревень, сколько дней в году». И если даже действительное число деревень несколько преувеличено, то все равно их насчитывалось не менее 300. Крестьяне таких деревень, их жены и дети своим тяжким трудом зарабатывали для членов графской семьи столько, что этого хватало не только для привычной роскошной жизни в Польше, но и для накопления все больших богатств. Помимо того, дамы и господа этой феодальной прослойки имели обыкновение проводить лето на французской Ривьере, а зиму – в Давосе или в Париже, где кое у кого из них также были довольно приличные дома и имения.

Владения семей феодалов находились большей частью в областях, которые при разделах Польши захватывались царской Россией, Пруссией и австрийской короной. Поэтому члены таких семей нередко занимали представительные должности при дворе русского царя, немецкого кайзера и австрийского императора. Одним из генерал-адъютантов немецкого кайзера Вильгельма I являлся, например, князь Радзивил. Так во времена величайших национальных бедствий в Польше сохранялось феодальное сословие. Впрочем, они поступали тут не иначе, чем земельные и промышленные магнаты Германии, которые после первой мировой войны предусмотрительно побуждали того или иного члена семьи переходить в польское гражданство, чтобы более надежно сохранить за собой феодальную и буржуазную семейную собственность.

Промышленность тогдашней Польши была чрезвычайно раздробленной и не отвечала, за редкими исключениями, потребностям экономического развития государства. В 1933 году Польша вырабатывала лишь 2,4 миллиарда киловатт-часов электроэнергии (в 1985 году в социалистической Польше вырабатывалось более 137,7 миллиарда киловатт-часов. – Ред.). В то время, в 1933 году, Польша производила всего 833 тысячи тонн стали (в 1985 году она давала более 16,1 миллиона тонн. – Ред.). Торговля и ремесло, находившиеся главным образом в руках граждан еврейского происхождения, были раздроблены на бесчисленное количество мелких и мельчайших предприятий, мастерских и лавчонок. Имевшиеся немногие крупные промышленные предприятия, как и банки, страховые общества, большие магазины и т.д., чаще всего являлись иностранной собственностью. Решающее влияние имел французский капитал. За ним с большим разрывом следовали капиталы США и Германии.

В течение десятилетий ожесточенной борьбы за национальное и социальное освобождение, в бесчисленных классовых схватках исключительные стойкость и героизм проявили польский рабочий класс и его боевой авангард, которые также сыграли важную роль, выступив на стороне сил демократии, свободы и прогресса в освободительной борьбе испанского народа в тридцатые годы. Наряду с обнищавшим мелким крестьянством рабочим буржуазно-феодальной Польши пришлось нести на себе главное бремя отсталости страны, ее особенно тяжелых экономических кризисов, дополнявшихся к тому же неспособностью и бездарностью ее господствующих классов. Согласно официальной статистике, в 1933 году в Польше насчитывалось около 800 тысяч промышленных рабочих и 400 тысяч батраков. Средняя месячная зарплата рабочих промышленных предприятий составляла примерно 100 злотых в месяц. Заработок рабочих на мелких предприятиях перерабатывающей промышленности, в торговле и ремесле был ниже приведенного среднего месячного заработка промышленных рабочих.