Читать онлайн «Мемуары». Страница 29

Среди побуждений, привязывавших молодых великих князей к их отцу, было одно, более возвышенное и основательное, нежели упомянутые выше. Они были поражены чрезвычайной черствостью Екатерины, которая не разрешала своему сыну и великой княгине, его жене, держать своих детей при себе, даже в малом возрасте. Как только княгиня оправлялась после родов, у нее отбирали новорожденного, чтобы смотреть за ним и воспитывать вместе с его сестрами и братьями, на глазах у их бабки. Ни один из них, при жизни Екатерины, не был предоставлен родительским ласкам. Такая несправедливость возмущала молодых великих князей и отдаляла их от Екатерины. К тому же взгляды великого князя Александра на политику бабки мало располагали его к исполнению ее желаний, в тех случаях, когда он не был к этому вынуждаем необходимостью. Он всегда находил в ее действиях какие-нибудь недостатки и не выказывал ни усердия, ни доброго желания, выражал только скуку и безразличие каждый раз, когда дело шло о том, чтобы принять малейшее участие в делах управления, дух которого не был ему симпатичен. Великий князь Константин, не разделявший либеральные воззрения своего брата, сходился с ним во мнениях насчет образа жизни и характера императрицы Екатерины. Я несколько раз слышал, как он отзывался о своей бабке и при ее жизни и позже, когда ее не стало, с безмерной резкостью и в грубых выражениях.

Пребывание в Царском Селе приближалось к концу. Наш интимный кружок грустил и сожалел об этом. Каждому из нас предстояло какое-нибудь лишение. Нам было жаль наших свободных встреч, ежедневных бесед, продолжительных прогулок, то в обширных садах, то в поле. Здесь мы сорвали первые цветы молодой, доверчивой дружбы, наслаждались грезами, которыми она себя убаюкивает.

Такие чувства никогда не переживаются вторично с прежней силой, свежестью, одушевлением. Чем дольше живешь, тем реже испытываешь их отголоски.

Двор, следуя обычному правилу, переехал сперва в Таврический дворец, на предзимний сезон. Там реже удавалось видеть великого князя, и он не мог так часто приглашать нас к себе на ужин. Хотя, к нашему великому сожалению, наши отношения, таким образом, поослабли, мы все же продолжали настойчиво и непрерывно заботиться о их поддержании.

Судьба узников. Размышления о воспитании великого князя. Пребывание двора в Таврическом дворце. Приезд шведского короля. Неудавшееся сватовство. Смерть Екатерины II

Наши отношения с великим князем нисколько не повлияли на смягчение участи наших соотечественников, отбывавших заключение в городе, или в подземельях крепости. Мы часто говорили о них и о Костюшко. Великий князь всегда с одинаковым энтузиазмом отзывался о самоотверженной деятельности этих мучеников любви к родине и возмущался несправедливой тиранией, жертвами которой они были. Но связанный своим положением и робкий от сознания своей молодости и неопытности, великий князь не принимал никакого участия в делах государства, не считал даже, что должен добиваться разрешения в них участвовать. Поэтому он не имел никакого влияния и совершенно не касался хода государственных дел.

Конечно, можно удивляться тому, что императрица Екатерина, лелеявшая мысль, что Александр явится продолжателем ее царствования и ее славы, не заботилась подготовить его к выполнению этой задачи, заранее ознакомив его с различными отраслями государственного управления. Не было сделано никакой попытки в этом направлении. Быть может, он не приобрел бы очень точных знаний о многих вещах, но это спасло бы его от праздности. По-видимому, ни императрице и никому из членов ее совета не пришла в голову такая естественная мысль, или, во всяком случае, императрица не настаивала на ее выполнении.

Образование молодого князя осталось незаконченным со времени его женитьбы, благодаря отъезду Лагарпа, когда Александру было восемнадцать лет. С тех пор он был чужд каких-либо правильных занятий; никто не посоветовал ему взяться за какую-либо работу, и в ожидании принятия на себя деловых обязанностей, он не имел в своем распоряжении никакого плана для чтения, которое могло бы облегчить ему подготовку к предстоявшей ему трудной деятельности. Я часто говорил ему об этом и в то время, и позже. Я предлагал ему для чтения разные книги по истории, по законоведению, политике. Он сознавал пользу, которую они могли принести ему, и желал бы отдаться этому чтению, но придворная жизнь не давала возможности вести последовательные занятия. Александр за все время, пока был великим князем, не прочел до конца ни одной серьезной книги. Не думаю, чтобы ему удавалось делать это впоследствии, когда на него пало все бремя самодержавной власти. Придворная жизнь утомительна и праздна. Она порождает тысячу предлогов для лености, и время проходит в полном безделье. Великий князь возвращался к себе лишь на отдых, а не для работы. Он читал урывками, бесплодно, без увлечения. Стремление к приобретению знаний не слишком сильно владело им, и после чересчур ранней женитьбы он не считал нужным поддерживать в себе эту наклонность. Между тем он сознавал важное значение серьезных занятий и хотел бы приступить к ним, но усилий его воли не хватало на то, чтобы преодолевать те препятствия для подобных занятий, которые ежедневно выдвигались перед ним в связи с его обязанностями и другими скучными сторонами его жизни. Так прошли пять лет его ранней молодости. Он упустил драгоценное время, в котором, при жизни Екатерины, у него отнюдь не было недостатка и которое он мог бы себе обеспечить даже и в царствование Павла.

Александр, будучи великим князем и даже в первые годы своего царствования, сохранил качества, образовавшиеся под влиянием воспитания, и не походил на то, чем он стал позже, предоставленный самому себе. Из этого можно заключить, что природа наградила его редкими свойствами, потому что, несмотря на полученное им воспитание, он стал одним из наиболее достойных любви государей своего века и сумел даже взять верх в борьбе с великим Наполеоном.

После нескольких лет царствования, запасшись опытностью, которая дается необходимостью безотлагательно решать важные дела и постоянным общением с должностными лицами, Александр удивил всех, доказав, что он может быть не только утонченным и превосходно воспитанным кавалером, но также и искусным политиком, с проницательным и тонким умом, с умением самостоятельно составлять превосходные бумаги по самым сложным и трудным делам и производить на всех обаятельное впечатление, даже в самых серьезных разговорах. Что бы вышло из него, если бы он был воспитан более заботливо и предусмотрительно, и если бы его воспитание было более приспособлено к тем трудам, которые должны были наполнить его жизнь? Из всех воспитателей обоих великих князей только о Лагарпе можно отозваться с похвалой. Я не знаю точно, кому поручила Екатерина сделать столь важный выбор. Думаю, что это был кто-нибудь из энциклопедистов, окружавших Гримма или барона Гольбаха.