Читать онлайн «Святые в истории. Жития святых в новом формате. VIII-XI века». Страница 33

Святополк родился от гречанки – жены старшего брата князя Владимира, Ярополка, а, как пишет летописец, «от греховного же корня зол плод бывает». Одержимый стремлением захватить киевский княжеский престол, Святополк убил двух своих братьев, Бориса и Глеба.

С этих двух имен начинается история русской святости.

Сыновья князя Владимира – страстотерпцы Борис и Глеб – стали первыми святыми, канонизированными Русской Церковью.

Преподобный Симеон Новый Богослов. Икона. Греция.

Человек, малый среди видимых вещей, тень и прах, имеет внутри себя всего Бога.

«Гимны Божественной любви» Симеона Нового Богослова называют по-разному – мистической биографией, исповедью, записанным откровением, поэтическим дневником, и ни одно из определений не является окончательным.

Это литературное произведение не имеет аналогов в мировой литературе. В записях, которые в XI веке грек-монах Симеон делал для себя свободным поэтическим размером (лишь после его смерти ученик Никита Стифат собрал их в книгу), сохранилось что-то сокровенное, словно бы живой пульс его мыслей и чувств.

Внешняя жизнь Симеона Нового Богослова была не богата событиями, но благодаря его гимнам мы хотя бы отчасти можем узнать, что происходило в ее непостижимой глубине…

Симеон Новый Богослов родился в 949 (по другим сведениям – в 956) году в селении Галати в Малой Азии, в семье богатых провинциальных аристократов Василия и Феофаны. В одиннадцатилетнем возрасте родители отправили Симеона в Константинополь, где его дядя занимал видный пост при императорском дворе.

Жгучее чувство одиночества – вот что испытывал юный Симеон, оказавшись в столице Византии.

Окончив грамматическую (среднюю) школу, он не выказывал рвения обучаться дальше риторике, диалектике и другим «свободным искусствам», которые в дальнейшем помогли бы сделать карьеру. Симеон даже отказался от чести быть представленным порфирородным братьям-императорам Василию и Константину, о чем похлопотал его дядя, служивший начальником китонитов (слуг императорской опочивальни высшего разряда, ведавших гардеробом и личными вещами императора).

Никто не понимал, чего вообще хочет этот погруженный в себя, обуреваемый какими-то внутренними терзаниями юноша, да и сам Симеон, должно быть, лишь смутно об этом догадывался.

В его гимнах есть и такое признание:

Может быть, Симеон от рождения был некрасив, обладал какими-то физическими недостатками и потому, как сказали бы сейчас, «закомплексован»? В том-то и дело, что как раз наоборот.

Как пишет Никита Стифат, автор «Жития Симеона Нового Богослова», дядя Симеона потому и хотел представить племянника императору, что «он отличается от многих красотой и цветущей наружностью». Никита и сам несколько раз упоминает в житии о приятной внешности учителя.

Но похоже, Симеон уже тогда тяготился своей наружностью, словно некой оболочкой. И в неприступной задумчивости мог показаться даже высокомерным.

Многие удивлялись: чего не хватает этому богатому, знатному, имеющему влиятельных родственников в столице юноше из провинции, можно сказать, баловню судьбы?

Благодаря дядиным связям, Симеон и без высшего образования получил хорошую придворную должность, даже стал членом синклита (государственного совета).

Никита пишет, что в школе Симеон овладел «наипрекраснейшим искусством скорописи, чему верное свидетельство писанные его рукой книги», а в Византии того времени каллиграфический почерк ценился высоко.

Французский историк, исследователь средневекового мира Андре Гийу в труде «Византийская цивилизация» пишет, что все византийцы были верующими и вера у них проявлялась в любые мгновения жизни: «Споткнулся ли, почувствовал ли боль, византиец всегда вспоминал Богоматерь: „Богородица, помилуй!“ Встречая монаха на улице, испрашивали его благословения».

«Молитвы и обряды, наконец, сопровождали каждое мгновение жизни: отъезд в путешествие, начало учебы, неповиновение детей, усыновление, раздоры, потерянная и найденная вещь, смерть. Благословляли скот, чтобы защитить его от болезней, и стойла, сети, просили о том, чтобы рыбная ловля была удачной».

Историк отмечает, что земные поклоны, крестные знамения, мольбы, благословения, нескончаемые процессии в то время стали привычной формой жизни, для большинства византийцев вера незаметно перешла в разряд чего-то обрядово-обиходного, почти что бытового.

«Просили защиты у Бога на полях, в садах, у Него просили избавления от вредителей и других природных бедствий, об изобилии рыбы в пруду или озере. Молились об изгнании плохих мыслей из дома, об очистке колодцев и водоемов от грязи. Просили, чтобы земля была обработанной, виноградники и поля засеянными, фруктовые сады без змей, жаб и вредителей, которые их опустошают: перечисляли и вспоминали всех животных и заклинали их вернуться в горы или в лес…»

Но такие, как Симеон, искали в Церкови не формальное исполнение обрядов, а полноту Божественных Таинств.

Симеон читал много духовной литературы и, как казалось окружающим, стремился к чему-то несбыточному. Например, он мечтал встретить святого старца, который стал бы его наставником, хотя все уверяли, что «ныне нет такого святого на земле».

Такого старца Симеон нашел в константинопольском монастыре Иоанна Крестителя, так называемом Студийском монастыре.

Это был пожилой, не имевший священного сана монах Симеон Благоговейный – образованный, рассудительный, на первый взгляд, возможно, ничем особо не примечательный. Но юноша увидел в нем самое главное – глубокую, искреннюю веру, в которой не было ничего формального, показного или бытового, поразительную душевную обнаженность перед Богом и людьми.