Читать онлайн «Джон Р.Р.Толкиен. Биография». Страница 9

В первые дни после похорон Мэйбл родственники Толкиена пребывали в замешательстве: они не знали, как поступить с Рональдом и Хилари. Незадолго до смерти Мэйбл назначила опекуном мальчиков отца Фрэнсиса, но жить в ораторианской общине они не могли. Зашла было речь о том, чтобы отдать их в пансион, но этот вариант быстро отвергли: таких расходов Саффилды не могли себе позволить. Стипендии, которую назначили Рональду в школе короля Эдуарда, хватало только на оплату учёбы, но не на жильё и стол, а Хилари только что прошёл вступительные экзамены и был принят в школу лишь на правах приходящего ученика.

Проблема разрешилась благодаря одной из родственниц со стороны Саффилдов — тётушке Беатрис, которая согласилась поселить мальчиков у себя на Стерлинг-стрит, в бирмингемском районе Эджбастон. Когда-то Беатрис была замужем за младшим братом Мэйбл, Уильямом, но тот умер несколькими месяцами раньше сестры, и Беатрис осталась одна в довольно просторном домом с несколькими свободными комнатами. Она всё ещё была в глубоком трауре, да и от природы не отличалась сердечностью и радушием. Она отвела мальчикам большую комнату и готовила им еду, но не выказывала ни малейшего интереса к их занятиям и переживаниям. Однажды Рональд зашёл на кухню и в ужасе увидел, как Беатрис помешивает в очаге кучку пепла — всё, что осталось от писем и личных бумаг его матери. Тётушка не желала племянникам ничего дурного — просто у неё было чёрствое сердце. Она подумала, что мальчикам эти бумаги ни к чему, и решила от них избавиться.

Поначалу жизнь на Стерлинг-стрит повергала Рональда в уныние. Он снова вернулся в мрачные бирмингемские трущобы, в тот же район, где они жили с матерью до периода недолгой реднэлской идиллии. Из его спальни видны были только крыши и заводские трубы; он лишился даже таких маленьких радостей, как проезжающие под окном поезда. Беатрис почти не общалась с мальчиками, и в доме было темно и скучно, особенно в долгие месяцы той первой зимы после смерти Мэйбл. Первое Рождество без матери стало для Рональда самым печальным за всю его жизнь.

Однако в жизни братьев была и светлая сторона: они привыкли полагаться на церковь и дружбу с отцом Фрэнсисом, и теперь проводили в ораторианском храме едва ли не больше времени, чем на Стерлинг-стрит. Каждое утро Хилари и Рональд мчались вдоль по улице, мимо школы Святого Филиппа и своего бывшего дома на Оливер-роуд, к воротам церкви. Они прислуживали отцу Фрэнсису на мессе и делили с ним утреннюю трапезу. Затем они отправлялись в школу — пешком или, изредка, в омнибусе. А в четыре часа, когда заканчивались занятия, братья встречались у школьных ворот и возвращались в храм, где пили чай и проводили вечерние часы со своим опекуном.

Столь тёплые отношения с отцом Фрэнсисом укрепили в душе Рональда привязанность к католичеству и решимость пойти по стопам матери. Ни Толкиены, ни Саффилды не отважились опротестовать волю Мэйбл и оторвать её сыновей от римской церкви. Праздничные дни мальчики проводили в гостях у Мэй и Уолтера Инклдонов, играя со своими двоюродными сёстрами — Мэй и Марджори. И в доме деда и бабки их всегда принимали с радостью.

Кроме того, Рональд любил учиться, и это также отвлекало его от мрачных мыслей. В школе он пользовался всеобщей любовью, как у однокашников, так и среди учителей. Он увлекался самыми разными предметами и охотно занимался спортом. Особенно его привлекало регби. К концу 1905 года Толкиен стал первым учеником в классе и обрёл близкого друга в лице Кристофера Уайзмена.

Кристофер был на год младше Рональда, но их объединяло немало общих интересов. Кристофер был очень способным учеником и в том же 1905 году занял второе место по успеваемости. Так между ними зародилось дружеское соперничество, не прекратившееся и по окончании школы. Оба они страстно увлекались языками и исторической лингвистикой. Джордж Бруэртон, который несколькими годами ранее приобщил Рональда к сокровищнице среднеанглийского языка, теперь почувствовал, что оба его лучших ученика созрели для изучения другого древнего языка — англосаксонского. Так они познакомились с памятниками дочосеровской литературы и, прежде всего, с великим древнеанглийским эпосом — «Беовульфом».

На летних каникулах, когда, в отличие от каникул пасхальных, не приходилось напряжённо готовиться к экзаменам, Рональд и Хилари большую часть времени проводили в ораторианском храме. Кроме того, раз в году отцу Фрэнсису удавалось ненадолго вывозить их из Бирмингема. Обычно они отдыхали в дорсетском городке Лайм-Риджис. Они останавливались в уютной гостинице «Три чаши» на Брод-стрит, целыми днями гуляли по взморью и скалам и порой даже купались в холодных горных озерцах.

Отец Фрэнсис был не просто другом семьи, взявшим на себя обязанности опекуна. Он по-настоящему заменил мальчикам отца. Он любил их, как родных сыновей, и относился к ним обоим с искренним уважением, так что Рональд и Хилари могли поверять ему все свои заботы и беседовать с ним куда свободнее, чем большинству мальчиков их возраста удаётся общаться с родными отцами[13]. Поэтому отец Фрэнсис быстро понял, что в гнетущей атмосфере дома на Стерлинг-стрит им приходится нелегко.

К счастью, у него уже был на примете другой вариант. Он был хорошо знаком с местным виноторговцем мистером Фолкнером и его общительной женой, каждую неделю устраивавшей музыкальные вечера, на которых часто бывали священники ораторианской общины. Фолкнеры владели большим домом на Дачис-роуд в гораздо более респектабельном районе, чем Эджбастон, где жила тётушка Беатрис. Фолкнеры сдавали комнаты внаём, и отцу Фрэнсису стало известно, что одна большая комната на третьем этаже пустует. В феврале 1908 года Рональд и Хилари упаковали чемоданы, попрощались с тётушкой Беатрис и в очередной раз перебрались на новое место.

Рональд был очень доволен. Сам по себе дом на Дачис-роуд оказался довольно неприглядным: стены его заросли ползучими растениями, а комнаты были загромождены уродливой мебелью. Однако здесь было чисто и светло — особенно по сравнению с мрачным жилищем на Стерлинг-роуд. Фолкнеры были людьми гостеприимными, и в доме постоянно слышались музыка и смех. Сама миссис Фолкнер прекрасно музицировала, вела светский образ жизни и изо всех сил стремилась войти в высшее общество, но это не мешало ей оставаться весёлой и жизнерадостной и относиться к братьям Толкиенам с искренней приязнью.

Кроме того, Фолкнеры жили на широкую ногу — с подобной роскошью мальчикам ещё не приходилось сталкиваться. В доме даже была горничная, молодая девушка по имени Энни. Конечно, Рональд всё ещё тосковал по сельской жизни и вольным просторам Сэйрхоула и Реднэла, но и на Дачис-роуд оказалось вовсе не так уж плохо. А на следующий день после новоселья, расположившись в своей комнате на третьем этаже и разобрав чемоданы, Рональд и Хилари спустились к обеду и обнаружили, что они — не единственные постояльцы в этом доме. Комнату прямо под ними, на втором этаже, занимала молодая и очень хорошенькая девушка, изящно сложённая, сероглазая, с модной по тем временам короткой стрижкой. Её звали Эдит Брэтт. Ей было девятнадцать лет, и Рональду, который был почти на три года младше, она показалась соблазнительно зрелой.