Читать онлайн «Джон Р.Р.Толкиен. Биография». Страница 39

Не считая родных Толкиена, первым читателем этой сказочной повести стал, по-видимому, именно Льюис, и «Хоббит» сразу же его очаровал. Вот как он отозвался о нём в письме к своему другу Артуру Гривсу:

 «С начала семестра мне посчастливилось прочесть детскую повесть, которую написал Толкиен. Я вам уже говорил о нём: если б судьбе было угодно, он идеально вписался бы третьим в нашу с вами дружбу минувших дней, ибо он также вырос на У. Моррисе и Джордже Макдональде. Сверхъестественное ощущение от его сказки — это именно то, что нам с вами обоим так хотелось бы написать (или прочитать) в 1916-м: он словно бы не сочиняет, а просто описывает тот самый мир, в который все мы трое вхожи… Хороша ли она на самом деле — это, конечно, уже другой вопрос, как и то, понравится ли она современным детям»[99].

Действительно, вдохновение для работы над «Хоббитом» Толкиен во многом черпал из воспоминаний о собственном детстве, о книгах, которые он читал в детские годы, о своих детских играх и фантазиях. На поверхностном уровне в книге можно обнаружить немало свидетельствующих об этом следов и намёков: к примеру, тётя Джейн жила в Вустершире на ферме, которую местные жители называли «Бэг-Энд», а в сказках Эндрю Лэнга полным-полно драконов. Драконы фигурировали и в ранних сказках, которые Толкиен сочинял для своих детей ещё в Лидсе. Особого внимания заслуживает цикл стихотворений «Сказки и песни бухты Бимбл-Бэй»: в одном из них, под названием «Визит дракона», описывается нападение дракона на спящую бухту Бимбл-Бэй и фигурирует «мисс Биггинс». Очевидно также, что по духу «Хоббит» во многом близок «Письмам Деда Мороза». Это подметили ещё друзья семьи Толкиенов, которым показывали эти письма, в том числе филолог Симонна д’Арденн, которой принадлежит следующий отзыв: «Из этих милых писем родился ‘Хоббит’, вскоре сделавший Толкиена знаменитостью, и они же стали отправной точкой для последовавшей за ним сказки для взрослых — великой трилогии ‘Властелин колец’»[100].

Но утверждая, что «он словно бы не сочиняет, а просто описывает тот самый мир, в который все мы трое вхожи», Льюис имел в виду, что Толкиен (подобно самому Льюису и, очевидно, Гривсу) удержал в памяти яркие образы волшебного мира, сложившегося в его воображении ещё в детские годы. Толкиен принадлежал именно к тому типу людей, которые способны создавать персонажей наподобие Бильбо и сказочные места наподобие Шира.

Когда его книги прославились, Толкиен радостно объявил себя хоббитом. Отчасти это была шутка, однако во многом Толкиен и впрямь походил на типичного хоббита. Между Толкиеном и Бильбо Бэггинсом немало общего. К двадцатому веку Толкиен питал недоверие и, временами, откровенно презирал его. Было в нём нечто от луддита, убеждённого, что наука и технология приносят человечеству в целом только вред. Автомобиль он не покупал до тех пор, пока, по мнению Эдит, в этом не возникла насущная необходимость (да и то через несколько лет от машины избавились). Телевизором Толкиен так и не обзавёлся, а радио слушал лишь изредка. Он не любил ни современную литературу, ни театр, ни кино; современная политика его не интересовала. В каком-то смысле, Толкиен вообще не желал жить в современном мире: он предпочитал Средиземье.

Но на более прозаическом уровне хоббит — это не уникальное существо, а тип, тип, к которому принадлежал не только сам Толкиен, но и многие из людей, среди которых он вырос и прожил всю свою жизнь. Хоббиты созданы по образцу англичан и англичанок того типа, который ныне исчез почти бесследно. Это своего рода карикатура на англичан довоенного времени, наподобие той четы, что выведена в киноленте «Короткая встреча», или Ричарда Хэннея, героя знаменитого фильма А. Хичкока «Тридцать девять ступеней».

Бильбо Бэггинс — это представитель английского среднего класса, неодобрительно, как и сам Толкиен, взирающий на прогресс и всяческие новшества. Бильбо тяжёл на подъём — слишком уж он привязан к своей трубке и уютному креслу. Но если дело всё-таки дойдёт до приключений, он преобразится в героя: в сердце его взыграет дух Соммы. Что же до Сэма Гэмджи, то это другой тип — англичанин из рабочего класса, окопный «Томми» или мальчик-разносчик, который катит на велосипеде от дома к дому, насвистывая что-то себе под нос.

Как гласит легенда, «Хоббит» родился из мгновенного озарения, когда Толкиен, замечтавшись, разглядывал дырку в ковре на полу своего кабинета. Но от этой начальной вспышки вдохновения Толкиен не устремился вперёд во весь опор, а неторопливо двинулся в обратный путь, к истокам загадочной фразы, которую вывела его рука на чистом листе бумаги. «В земле была нора, а в норе жил хоббит…». Отлично, но кто такой хоббит? И почему он жил в норе?

Чтобы ответить на эти вопросы, Толкиену предстояло отступить в прошлое. Только так можно было выяснить, что же это за существа, и выстроить систему присущих им особенностей. Тут-то и пошли в дело образы людей, с которыми Толкиену доводилось сталкиваться в своей жизни, — бирмингемских родственников и йоркширских студентов из Лидса; рядовых с фронта, чью компанию он с радостью предпочёл бы обществу офицеров; университетских профессоров; бакалейщика с крытого рынка в центре Оксфорда…

Сколько-то времени неоконченная рукопись «Хоббита» пролежала заброшенной в ящике стола. Быть может, она так бы и не увидела свет, когда бы не одно счастливое обстоятельство: время от времени Толкиен всё же выдвигал ящик и давал почитать рукопись старым, проверенным друзьям семьи и близким товарищам (именно так, например, с ней познакомился Льюис).

Ранняя версия отличалась от окончательной во многих деталях. Так, Бильбо намеревался пробраться в логово дракона и заколоть его; дракона звали не Смаугом, а Прифтаном, имя «Гэндальф» носил главный гном, а волшебник именовался Бладортином. Не исключено, что открыть ящик и стряхнуть пыль со старой рукописи Толкиена побудило возникновение клуба «Инклингов». Однако извлечь рукопись на белый свет было мало. Предстояло ещё дописать финальные главы, ибо сказка обрывалась на том месте, где дракона вот-вот должны были убить. Имя «Гэндальф» перешло к волшебнику, а «Блатодрин» исчез из текста, по всей вероятности, после чтений у Льюиса, когда Толкиен решил взять все гномьи имена из «Старшей Эдды».

В числе тех, кому Толкиен показывал неоконченную рукопись, была его бывшая студентка Элейн Гриффитс, которая в 1936 году работала в Оксфорде, подготавливая к печати перевод «Беовульфа» для лондонского издательства «Джордж Аллен энд Анвин». Одна из давних подруг Элейн, Сьюзен Дагналл, учившаяся в одно время с ней на английском факультете, а теперь работавшая редактором в этом издательстве, приехала в Оксфорд обсудить предстоящую публикацию. За ланчем они принялись вспоминать старые добрые времена, и Элейн, среди прочего, упомянула, что профессор Толкиен написал чудесную детскую сказку. По её совету, Сьюзен Дагналл в тот же день нанесла Толкиену визит и попросила почитать рукопись.