Читать онлайн «Джон Р.Р.Толкиен. Биография». Страница 20

Чаша терпения Эдит переполнилась, и она наотрез отказалась от очередного переезда. Она предпочла остаться в Пенкридже, а Рональд поехал в йоркширский лагерь в Гулле. Там он снова слёг, и его в очередной раз положили в госпиталь.

Эдит была на грани нервного срыва. Конечно, она не могла не радоваться тому, что муж её вернулся из окопов живым, но вот уже полтора года он то и дело болел, а вдобавок Эдит вынуждена была беспрестанно переезжать за ним с места на место. Не удивительно, что она вышла из себя и даже озлобилась. Из переписки между супругами явствует, что она уже не давала себя труда скрывать своё разочарование. В одном из писем Эдит иронически замечает, что за последние два года Толкиен провёл в постели столько времени, что наверняка успел отдохнуть впрок на всю оставшуюся жизнь.

Но самое страшное было уже позади. В этот последний год войны союзники по-прежнему несли тяжёлые потери (в числе погибших оказался и Уилфред Оуэн, убитый при переправе через канал Уаза-Самбра всего за неделю до капитуляции немцев[31]), но перемены к лучшему начались уже в конце 1917 года. 11 ноября 1918 года в вагончике на железнодорожной станции в Комьпене, где размещался штаб союзных войск, верховный главнокомандующий маршал Фердинанд Фош[32] принял договор о капитуляции, подписанный от имени Германии правительственным чиновником Маттиасом Эрцбергером[33]. На следующий день Толкиен обратился к своему командиру с просьбой перевести его в Оксфорд с целью завершения образования до демобилизации.

Каждому поклоннику Дж.Р.Р. Толкиена известно, что цикл книг, повествующих о Средиземье, не имеет себе равных. За последние полвека появились тысячи произведений в жанре фэнтези, авторы которых обязаны Толкиену очень многим. Но ни одно из них не производит на читателя впечатление такой же целостности и полноты, как мир, изображённый в «Хоббите», «Властелине колец», «Сильмариллионе» и «Утраченных сказаниях». И это не случайно. В отличие от современных авторов, работающих в жанре фэнтези, Толкиен работал над созданием этого цикла произведений почти всю свою жизнь — в общей сложности около шестидесяти лет. И в каком-то смысле его внутренний мир — мир Средиземья — стал для него более реальным, чем внешняя жизнь.

Но с чего же начался обширный труд, приведший к рождению этого «параллельного мира»? Что побудило Толкиена взяться за эту работу? И что помогало ему долгие годы сохранять к ней глубокий интерес?

Это непростые вопросы, и ответить на них исчерпывающим образом нам едва ли удастся. Но в наших силах, по крайней мере, попытаться проследить за ходом мысли Толкиена и рассмотреть истоки и первоосновы его грандиозного замысла.

Прежде всего, нам следует обратиться к тем ранним впечатлениям, которые Толкиен бережно хранил в душе с детских лет. Мы помним, как нежно он любил сельскую Англию, и можно не сомневаться, что многие её черты запечатлелись и в сотворённом им мире Средиземья. Подобно большинству детей, Толкиен много фантазировал и выдумывал всевозможных монстров и чудищ, а окружающий мир представал его воображению волшебными краями, полными чудес и приключений. Необычно, однако, то, что образы детских фантазий сохранились в его памяти очень отчётливо, и когда он начал писать, ему не составило труда к ним вернуться. Время игр в компании младшего брата осталось позади, но Толкиен стал создавать персонажей, которые могли бы разыгрывать за него любимые роли. Так поступают все авторы художественных произведений. Но в данном случае важно то, что прототип своего воображаемого мира Толкиен создал ещё в раннем детстве. Основой всей сложнейшей альтернативной реальности Средиземья стала игра детской фантазии. Толкиен сберёг в памяти незатейливую сказку своего детства и преобразил её в невероятно увлекательную и правдоподобную мифологию, по сей день потрясающую воображение читателей.

Именно стремление создать мифологию и стало средоточием легенд о Средиземье. Первые фрагменты будущего великого эпоса Толкиен записал ещё в годы войны, по возвращении с фронта. Он мечтал создать, по собственному его выражению, «мифологию для Англии». Изучая древние языки и культуру народов, говоривших на этих языках, он пришёл к выводу, что в Англии, в отличие от Исландии, Скандинавии или стран Центральной Европы, так и не сложилось корпуса письменных преданий, способных составить полноценную мифологическую систему. В древнеанглийской литературе сохранились только отдельные фрагменты утраченных сказаний, отголоски легенд Артуровского цикла, отрывки и отблески давно минувших времён. Шекспира, которого многие считают хронистом мифов и легенд, Толкиен, как уже говорилось, ценил невысоко; не вдохновляли его и произведения Чосера. В Англии не сохранилось ничего, сопоставимого с «Младшей Эддой» (памятником скандинавской мифологии, записанным исландским историком XIII века Снорри Стурлусоном), эпической поэмой «Беовульф» или финским эпосом «Калевала»[34]. Но Толкиен решил, что ему по плечу заполнить этот досадный пробел.

Не ему первому пришла в голову такая идея. Э.М. Форстер[35] в романе «Хауардз-Энд», опубликованном в 1910 г. писал:

«Почему в Англии нет великой мифологии? Наш фольклор так и не вышел из колыбели. Лучшие мелодии, какие можно услышать в нашей сельской местности, — детища греческих свирелей. При всех своих достоинствах, при всей своей глубине народное воображение оказалось здесь бессильно. Оно так и не пошло дальше ведьм и фей»[36].

Но кто лучше Толкиена мог справиться с этой задачей? На роль создателя мифологии Средиземья он подходил идеально: ведь автору такого труда необходимо было обладать не только живым и дисциплинированным воображением, но и тонким чувством языка и глубоким пониманием лингвистики. Многие удивляются, впервые услышав о том, что Толкиен целыми днями работал в университете, а книги сочинял, главным образом, по ночам или когда удавалось выкроить свободную минутку. С другой стороны, многие его коллеги-профессора наверняка тоже удивились, когда Толкиен прославился своими книгами. Но на самом деле только это сочетание художественного дара с талантом лингвиста и позволило ему создать самодостаточную вымышленную культуру. Ибо, как Толкиен узнал ещё в ранней юности, язык — это не просто слова.

В действительности, изучение языка — это изучение культуры. Может показаться странным, что, будучи профессором англосаксонского языка и прекрасно разбираясь в лингвистических тонкостях и структуре ещё десяти-двенадцати языков, Толкиен, тем не менее, с трудом мог говорить по-французски и по-испански. Но дело в том, что Толкиена интересовали в первую очередь взаимосвязи между языком и культурой. Изучая «Беовульфа» (которым Толкиен был увлечён ещё со времён учёбы в школе короля Эдуарда), можно получить массу информации об образе жизни и мировосприятии скандинавских народов VII столетия. «Младшая Эдда» и «Беовульф» содержат в себе ничуть не меньше сведений о древних скандинавах, чем любая коллекция археологических находок.