Читать онлайн «Моря и годы (Рассказы о былом)». Страница 14

Утром явились в Хамовнический райком комсомола. Когда стали рассказывать о нашем походе вокруг Скандинавии, народу в комнату набилось до отказа. Часа два рассказывали и отвечали на бесчисленные вопросы. И это была не просто беседа, рассказ о занимательном, а самый настоящий отчет комсомольцев перед своей организацией.

Такой обычай впоследствии стал незыблемым правилом. Думаю, безусловно полезно во всех отношениях соблюдение таких правил и в нынешнее время. Комсомолец всегда должен чувствовать свою ответственность за порученное ему организацией дело.

— Молодцы ребята, не подкачали, — сказал нам секретарь райкома. — Все, что сегодня вы нам рассказали, очень интересно. О походе, обо всем увиденном, об отношении норвежских трудящихся, об их жизни, о вашей морской службе нужно союзной и несоюзной молодежи рассказать! Мы ваш отпуск используем с толком: пошлем в комсомольские организации района!

И вот чуть ли не каждый день то вместе, то порознь появлялись мы в различных комсомольских организациях, рассказывали о флотских делах, главным образом, конечно, о первом заграничном походе кораблей Красного Флота.

Однажды прибежал ко мне Николай:

— Володька, слыхал? По радио передавали — в Ленинграде наводнение! Что будем делать?..

— Что делать? Идем в комендатуру сниматься с учета и первым же поездом — в Ленинград.

Пришли к дежурному по Московской комендатуре, протягиваем документы, просим о выезде.

— Чего это вы так рано уезжаете? Вам еще неделю гулять можно.

— Так ведь в Ленинграде наводнение… Поэтому и торопимся.

— Вы что, сговорились, что ли? До вас десятка полтора морячков перебывало, и все на наводнение спешат! Артельный, дружный вы, морячки, народ… Получайте ваши документы! Возьмите вот эти записки: в них сказано, чтобы железнодорожный комендант отправил вас первым же поездом.

Поблагодарив, ушли. Трамваем быстро добрались до Смоленской площади, от которой до Хамовнического райкома рукой подать. Объяснили причину нашего отъезда. Получив одобрение и пожелание успехов в морских делах, забежали домой за вещичками и отправились на вокзал.

В Ленинград приехали, когда большая вода уже ушла.

Едем трамваем по Невскому и не узнаем проспекта: вся деревянная торцовая мостовая, которой так гордились ленинградцы, начисто смыта, только кое-где торчат одинокие шестигранные шашечки… На Морской улице, да и на других, мостовой как не бывало, а грязи хоть отбавляй… На улицах у некоторых домов пожарные машины откачивают воду из подвалов. На домах Невского наводнение оставило свои отметины на высоте более метра, а в прилегающих к Неве районах, особенно на Васильевском острове, и того выше. На правом берегу Невы, у моста лейтенанта Шмидта, наводнением была выброшена на сушу баржа. Подвалы, многие магазины, склады залиты. В некоторых местах, там, где вода наделала больших бед, работали многочисленные группы рабочих, студентов, красноармейцев и краснофлотцев. На набережной Васильевского острова местами совсем размыло булыжную мостовую.

С волнением подходим к парадному подъезду огромного здания с башней для наблюдения за светилами и сигнальной мачтой. Что-то ждет нас впереди? Как пойдут дела? Стараясь справиться с тревожными мыслями, входим в храм морских наук…

Явились к дежурному по училищу, доложили как положено, сдали свои предписания.

— Рассыльный! Проведите прибывших курсантов в переходящую роту на санитарную обработку.

В роте дежурный провел в спальное помещение с красивыми железными кроватями.

— Устраивайтесь. Занимайте пока свободные койки. Когда соберется весь курс, расселитесь повзводно. Через полчаса в баталерке получите новое обмундирование, которое уложите в рундучном помещении, а мыло и прочую мелочь, как и книги, спрячете в конторках. Ясно? Не ясно, что такое конторки? Это столы для занятий со скошенными верхними крышками. Уразумели? Действуйте!

В спальне каждый выбрал себе кровать. Мы с Николаем оказались рядом. Перелыгин — через две койки. В «подготовиловке» мы спали на тюфяках, набитых стружками, в лучшем случае соломой. Здесь же настоящие волосяные матрацы, койки с пружинными сетками. Ляжешь, что в люльку, — вставать неохота. У каждой койки табуретка с белой холщовой рубашкой. Зачем нам нужны рубашки, когда мы носим тельняшки?! Поживем — увидим. В положенное время получили всю экипировку, разместили ее, как нам указал дежурный.

Кроме нас в ротном помещении оказалось человек тридцать новичков. Большинство из них прибыли по комсомольским путевкам, сдавали конкурсные экзамены. Часть ребят из Ленинграда и пригородов подавали документы непосредственно в училище, они тоже сдавали конкурсные экзамены. Наголо постриженные, еще не прошедшие строевой подготовки, новички выглядели как обычные угловатые и нерасторопные новобранцы.

В курилке, своеобразном ротном клубе, пошли расспросы: кто откуда? Наш брат, конечно, козырял морским лексиконом, заграничным походом, выдавал на-гора были и небылицы. Перелыгин и тут оказался непревзойденным мастером. Даже мы восхищались. Дружный смех был ему заслуженной наградой.

Когда раздался сигнал на обед, построились в две шеренги. Идем коридором, на стенах которого висят деревянные резной работы изображения диковинных зверей, затем широким, светлым, мимо огромнейших прекрасных картин с изображениями морских сражений. Так интересно, глаз не оторвешь!

— Держать равнение! На картины еще успеете насмотреться, — раздается го юс дежурного.

Коридор длинный-предлинный. Как мы потом узнали, оп именовался картинной галереей. Из коридора строем вошли в великолепный зал с большими окнами, массивными, свисающими с потолка люстрами, со стенами, украшенными морской геральдикой, с прекрасным паркетным полом, с размещенными вдоль входной стены хорами. В конце зала в левом углу стоял парусный бриг с мачтами, чуть не задевавшими потолок. Это было поразительно. Самый большой в Ленинграде (более тысячи квадратных метров) зал после выступления в нем Владимира Ильича Ленина получил название Зала Революции. Когда нам рассказали, что потолок зала висит на цепях, мы не поверили. Цобель и Хотеев каким-то чудом сумели пробраться на чердак и самолично убедиться: да, хоть и невероятно, но потолок висит на цепях…

В зале были расставлены длинные обеденные столы. Кроме нас, пришедших последними, за столами стояли курсанты других курсов. Последовала команда: «Сесть!»

Не успели мы расправиться с первым, как подали котлеты с душистой гречневой кашей. Даже в «подготовиловке», где кормили добротно, котлет не бывало. Ошеломляюще! На столах хлебницы, гор-чи-ца! Целый день нашим изумлениям не было конца.