Читать онлайн «Котовский. Робин Гуд революции». Страница 43

В годы революционных перемен имя Япончика стало на слуху: «В октябре 1917 улицы Одессы стали ареной постоянных сражений между гайдамаками и милицией, — рассказывает В. Савченко. — Гайдамаки захватили Александровский участок и контролировали часть города, вывоз из Одессы товаров. В это время в Одессе появилась вождь левых эсеров Мария Спиридонова, которая «подлила масла в огонь» своими призывами к террору и революции.

Пользуясь паникой, банда Япончика ограбила почтовое отделение на Ближних Мельницах, несколько магазинов и складов в центре города. Сенсацией стало вооруженное нападение бандитов на Румынский игорный клуб. Под видом революционных солдат и матросов «люди» Япончика ворвались в клуб и, угрожая оружием, забрали с кона 100 тысяч рублей и еще 200 тысяч — из карманов посетителей. Более ста человек, присутствовавших в клубе, было ограблено. С женщин срывали бриллиантовые украшения и прятали их в голенища сапог. Один из посетителей клуба просто умер от страха, когда перед ним предстало пятнадцать вооруженных бандитов, которые открыли стрельбу, ранив несколько посетителей…

Свои действия по «изъятию ценностей у буржуазии» Япончик приукрашивал рассуждениями об эксплуатации еврейского пролетариата. В то же время есть свидетельства о том, что Моисей Винницкий стал вкладывать «грязные» деньги в дело. Он активно преумножает свой капитал, контролируя торговлю ворованными вещами и одесскую «толкучку», наркобизнес и торговлю «живым товаром».

Япончик даже имел свой ресторан «Монте-Карло» на воспетой в песнях улице Мясоедовской № 6 и кинотеатр «Корсо» по улице Торговой. Он был держателем одесского воровского «общака», который только в 1917 году стал создаваться ворами Одессы.

Для успешной легализации Япончик использовал свое «революционное прошлое» и опыт. Он организует вооруженную Еврейскую дружину самообороны, «на случай погромов». Это полубандитское формирование уже не грабило, а реквизировало ценности «для нужд революции». Отряд тогда насчитывал 100–200 человек, вооруженных винтовками и револьверами, при двух пулеметах.

25 октября 1917 года, когда в Питере вершилась революция, одесские газеты сообщали о том, что в этот день в Одессе было совершено пять вооруженных налетов, 26 ограблений, в том числе на центральной улице в шесть вечера «грабители раздели даму». (…)

С конца октября в Одессе начали громить винные и спиртовые склады. Погромы эти, то разгораясь, то затухая, продолжались в течение четырех месяцев. Чтобы остановить толпы пьяных, идущих из предместьев громить город, командование применило даже броневики. Были перекрыты улицы, ведущие к окраинам Одессы, и образован «фронт» против громил. С этой целью власти вызвали пулеметную команду, пожарных, школу прапорщиков. Между тем толпой манипулировали «люди» Япончика, призывая «арестовать власть и грабить город». Толпа была остановлена только пулеметным огнем, на земле осталось 12 раненых и двое убитых.

Во время «винного бунта» Япончику удается устранить своего конкурента в преступном мире «Акулу» — Н. Дрогаева и стравить банды соседних районов Пересыпа и Слободки. Слободка превратилась в «бандитский фронт», где «сражались» за влияние несколько банд…(…)

В середине ноября Япончик инспирировал бунт в Одесской тюрьме. Заключенные, вырвавшиеся из бани, напали на стражников и, обезоружив их, открыли камеры и ворота тюрьмы. Во время бунта было убито шесть человек, бежало 50 опасных рецидивистов, которые влились в банду Япончика».

Как предполагает Савченко, «к октябрю 1918 года Япончик сосредоточил в своих руках огромную власть над предместьями Одессы, прежде всего Молдаванкой, и уголовниками, которых в полумиллионном городе насчитывалось до двадцати тысяч. Контроль над ворами, «патронаж» над спекулянтами, проститутками, шулерами, валютчиками приносил не только большую «славу», но и громадные деньги. Япончик впервые объединил уголовный мир Одессы, став его «королем»».

При этом официальная власть в Одессе находилась в руках представителя гетмана Скоропадского, а фактическая — у германских и австрийских интервентов.

Однако это никак не отразилось на деятельности Япончика. «В октябре 1918 года несколько облав на Молдаванке с участием австрийских войск привели к ликвидации сильных банд Цыгана, Штоса и Ленского, после чего Япончик остался главным авторитетом района, — констатирует В. Савченко. — В октябре он совершает ограбление складов Земского Союза, мануфактурных товаров Левина, кожевенного завода. Налет на особняк помещика Консе, родственника «черносотенца» Пуришкевича, принес бандитам 800 тысяч рублей. (…)

11 декабря в город вступили украинские республиканские части. В то же время в порту высадились силы стран Антанты, преимущественно Франции. Они заняли несколько улиц вокруг порта и Николаевского бульвара.

Мишка Япончик решил воспользоваться ситуацией для освобождения из тюрем своих товарищей-уголовников. Во время митинга сторонников социалистических партий в Одесском цирке был выдвинут лозунг освобождения политических из тюрьмы. С пением «Марсельезы», под красным флагом толпа трудящихся и примазавшихся к ним бандитов штурмовала Бульварный полицейский участок и выпустила 56 уголовных и политических заключенных.

Вместе с дружинниками большевиков и анархистов Япончик решил штурмовать тюремный замок. Под видом веселой, шумной компании «люди» Япончика прошли немецкие заставы у Чумной горы и вышли к огромной городской тюрьме. У ворот тюрьмы уже бушевала трехтысячная толпа пролетариев, босяков и воров. Сняв часовых, они взорвали ворота и отняли у надзирателей ключи от камер. Всего было освобождено около 700 человек заключенных, в большинстве своем уголовников».

Как свидетельствовали очевидцы, Япончик был брюнетом, с неспокойными раскосыми глазами и широкими смуглыми скулами. Одевался богато, с шьком. На «мокрые дела» шел неохотно, будто бы сам вид крови его смущал. Но это так, к слову.

«Когда к городу подошли советские войска, Котовский и Япончик подняли восстание на Молдаванке, в котором приняли участие и уголовники, и рабочие, — пишет Б. Соколов. — Белые и интервенты начали отступать к порту, а бандиты вволю пограбили склады, магазины и богатые особняки, где оставалось немало брошенного в панике имущества. Люди, переодетые в форму деникинских офицеров, средь бела дня подъехали к зданию Одесского государственного банка на трех грузовиках и предъявили предписание о вывозе денег и ценностей на пять миллионов золотых рублей. Через полчаса после их отъезда подъехали машины с настоящими офицерами, которым было предписано эвакуировать банк. Но эвакуировать, в сущности, уже было нечего. Молва упорно приписывала этот подвиг Котовскому, хотя и без него героев хватало».