Читать онлайн «Котовский. Робин Гуд революции». Страница 19

— Я не потерплю у себя дармоедов! — рассвирепел Скоповский. Пинком ноги он поднял одного из лежавших, а когда тот вытянулся перед ним, схватил его за рубаху, начал трясти и бить хлыстом.

— Как вы смеете так обращаться с людьми?! — чуть заикаясь, заговорил Котовский.

Скоповский гневно посмотрел на Котовского (он не привык к возражениям), взмахнул хлыстом и ударил практиканта по щеке.

— Бунтовщик, ты будешь народ бунтовать?!

Удар помещичьего хлыста разъярил Котовского. Не помня себя, он схватил Скоповского, поднял его и с размаху выбросил в открытое окно. На Григория накинулись слуги помещика и начали избивать дубинками и плетками; одолев его, они связали Котовского и бросили в сарай. Потом к сараю подъехала подвода. Приказчик повез Котовского в степь. Григорий просил развязать ему руки и ноги, но приказчик не соглашался: барин приказал сбросить практиканта связанным, не доезжая верст пять до станции.

Приказчик выполнил приказание помещика. Оставленный в степи раздетым, без пальто. Котовский долго ползал по снегу, пока ему не удалось разорвать веревки. Он весь горел возмущением и обидой; он не ожидал такого дикого произвола, такой несправедливости. Он шел по степи и мысленно произносил слова клятвы: отомстить за все Скоповскому и другим помещикам-извергам.

Скоповский же не успокоился. После случившегося он долгое время ходил в кровоподтеках и пластырях. Горя местью, он сочинил донос на непокорного практиканта. Помещик обвинил Григория во всевозможных злоупотреблениях, а главное, в том, что Котовский настраивал против него батраков».

Однако если бы управляющий действительно побил Скоповского, да еще нанес бы ему ясно видимые телесные повреждения, то помещик прежде всего обвинил бы Котовского именно в этом, за что последнему мог грозить реальный тюремный срок. Но помещик в своем заявлении указал на кражу 77 рублей выручки от продажи свиней. Ни о побоях, ни о подстрекательстве крестьян к бунту он не упоминал.

Другой советский биограф Котовского, Геннадий Ананьев, дает версию происшествия, приведшего к окончательному изгнанию Котовского из «Вали-Карбуны», несколько ближе к действительности, хотя и оснащает происшествие фантастическими деталями из рассказов самого Григория Ивановича: «По распоряжению помещика Котовский переправил в Кишинев большую партию свиней и, выгодно продав их, вернулся в имение. Но вместо того, чтобы немедленно отчитаться перед хозяином, пошел проведать больного батрака и отдать купленные для него лекарства. И надо же такому случиться, что и Скоповский пожаловал в барак. И не один, а с ключником и конюхами. Помещик считал, что батрак симулирует, поэтому решил наказать. С бранью слуги Скоповского накинулись на больного батрака, начали бить, заставляя идти на работу.

— Прекратите! — не выдержав, крикнул Котовский и оттолкнул конюхов от больного.

Скоповского это вмешательство взбесило, и он приказал связать управляющего.

…В степи телега остановилась, Котовского сбросили на снег.

— Развяжите! — потребовал Котовский, понимая, что его хотят оставить на верную гибель.

— Барин не велел, — спокойно ответил приказчик. Февральский холод начал пробирать до самых костей, но, как ни напрягался Григорий Котовский, ему никак не удавалось даже хоть чуть-чуть ослабить веревки. Выход один — найти какое-нибудь дерево и тогда, поднявшись, перетереть веревку о шершавую кору. И Котовский покатился по снегу, проклиная Скоповского и его холуев.

— Дерево нужно. Дерево, — отчаянно повторял Котовский. — Тогда спасусь!»

И конечно же Григорий Иванович дерево нашел и спасся. Как бы иначе он стал героем Гражданской войны?

Несомненно, случай с батраком, которого избил хозяин и за которого заступился Котовский, Ананьев заимствовал у Владимира Шмерлинга. Но у Шмерлинга цель наказания, которому подверг помещик Котовского, заключалась в унижении строптивого управляющего, но не в его убийстве. По версии Шмерлинга, Котовского сбросили с телеги недалеко от железнодорожной станции, и если бы даже он не сумел развязаться сам, его наверняка вскоре нашли бы пассажиры, идущие или едущие на станцию или со станции. Умереть он не мог. По версии же Ананьева, Скоповский рассчитывал, что Котовский умрет мучительной смертью от холода, и только находчивость спасла Григория Ивановича».

Вывод современного российского историка до банальности прост: «История с избиением Котовским помещика, а слугами помещика — самого Котовского понадобилась советским биографам «последнего гайдука» для того, чтобы объяснить его уход в лес и сколачивание разбойничьей шайки классовой ненавистью, а не банальной жаждой приключений и легких денег.

На самом же деле Скоповский, отчаявшись дождаться возвращения беглеца, подал на него в суд, но полиция не смогла найти вора, да и не особенно искала».

И все-таки первая и главная причина конфликта с первым помещиком — «шерше ля фам» (т. е. ищите женщину). Как утверждает двоюродная правнучка Котовского Галина Филатова, отстаивая свою версию биографии героя Гражданской войны, «в положенные лета Гришу и Мишу отдали учиться в Каракозовское сельскохозяйственное училище. Миша окончил училище с хорошими отметками, Гриша — с отличием! У приемыша оказался потомственный талант к управлению сельхозпредприятиями. Поэтому сразу после учебы Котовский был взят на должность управляющего крупным поместьем.

Но привычками пошел в отца. Завязал интрижку с супругой знатного помещика (своего работодателя), был изобличен, по приказу рогоносца избит и вышвырнут со службы. Легко отделался: рогоносец поначалу приказал убить Котовского, но раздумал. Испугался мести Шаллей: родня Григория славилась крутым нравом. Управление всем циклом опийного производства — от выращивания мака до его продажи — на тот день перешло к Михаилу Шаллю. На пару с отцом Михаил ввел на предприятии строжайшие порядки: воровство и связи с наркоторговлей пересекались железной рукой. В общем, рогоносцу было чего страшиться, дай он приказ убить Котовского.

Григорий вернулся в семью, где на семейном совете решили: Котовскому надо уехать из дому, пока скандал не уляжется. Тем более что его защитниками были лишь отец и брат. Родственники Софьи Шалль (весьма влиятельные) относились к байстрюку без симпатии».

Украинский историк В. Савченко продолжает уголовный путь Котовского не менее увлекательно: «В том же году молодой практикант оказывается в помощниках управляющего большого имения Максимовка Одесского уезда помещика Якунина. Но уже в октябре он был выгнан из Максимовки за похищение 200 рублей хозяйских денег, так и не закончив своей шестимесячной практики. Захватив деньги и инсценировав кражу со взломом, девятнадцатилетний Котовский направился в Одессу, манящую соблазнами. Он растратил все деньги в Одессе и был не только с позором выгнан из имения, но и не получил документов об окончании училища. (…)