Читать онлайн «Главная тайна горлана-главаря. Книга вторая. Вошедший сам». Страница 2

– Трудно сразу, Яков Михайлович!

– Вы читали стихи Есенина? Он талантливый поэт, но пишет о старой Руси. Старинный быт, обычаи, религия. Всё это навсегда отомрёт. Если Есенин это не поймёт, он похоронит свой талант. А из него может выйти толк!

Эти слова… я запомнил надолго».

И всё-таки весной 1918 года россиян тревожили не столько судьбы тех или иных стихотворцев, сколько судьба их страны, заплатившей за прекращение войны невероятную («брестскую») цену.

Тем временем надвигавшиеся на Россию события становились всё более драматичными. Германия считала себя страной-победительницей и потому спешила завладеть первым «брестским трофеем» – Балтийским флотом, зимовавшим в Гельсингфорсе (ныне – Хельсинки) и переходившим (согласно заключённым договорённостям) в распоряжение немцев.

Но с таким «переходом» были категорически не согласны балтийские моряки. И уже 12 марта первый отряд военных кораблей покинул Гельсингфорс, взяв курс на Кронштадт. Путь прокладывали два ледокола, ломавшие ледяной покров, который местами доходил до 75 сантиметров. Этот беспрецедентный рейд организовал и осуществил капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный. В начале апреля в Кронштадт двинулся второй отряд кораблей. Чуть позднее отправился третий, последний. В результате 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок, 25 сторожевиков и тральщиков, а также других судов – всего 236 вымпелов оказались в российском порту под надёжной защитой.

Российские газеты принялись наперебой славить «ледовый переход». Совет флагманов Балтфлота избрал Алексея Щастного начальником морских сил («наморси») Балтики, а обрадованные большевики присвоили ему звание контр-адмирала. В стране появился новый герой, которого разом зауважали все россияне.

Однако немцы были просто взбешены, когда узнали о передислокации Балтийского флота. Германский посол в Москве Вильгельм фон Мирбах тотчас вручил Советскому правительству ноту протеста, в которой требовалось немедленно передать корабли Балтики Германии.

На Черноморский флот немцы зарились тоже, и в апреле войска кайзера начали оккупировать Крым. Командующий флотом вице-адмирал Михаил Павлович Саблин получил приказ от Совнаркома увести корабли из Севастополя, к которому уже приближались части германской армии. 29 и 30 апреля восемнадцать боевых кораблей отправились в Новороссийск.

Но немцам, которые уже 1 мая вошли в Севастополь, всё равно досталась богатая добыча: 7 линкоров, 3 крейсера, 12 эсминцев, 15 подводных лодок, 5 плавучих баз, несколько крупных торговых судов, учебных кораблей и минных заградителей.

Корабли, выведенные в Новороссийск, немцы тоже категорически потребовали вернуть в Севастополь.

На все эти события Маяковский тоже не откликнулся, ведь одновременно с «Не для денег родившимся» он принял участие в создании другой картины – «Барышня и хулиган»: написал сценарий по рассказу итальянского писателя Эдмондо де Амичиса «Учительница рабочих», а затем стал исполнителем одной из главных ролей. Съёмки велись всего две недели, и эта «фильма» вышла на экраны почти одновременно с предыдущей.

То, что российский флот может оказаться в распоряжении неприятеля, очень встревожило страны Антанты, и Великобритания предложила уничтожить военные корабли Балтики, пообещав щедро оплатить работу подрывников-минёров. А пришедшие в Новороссийск корабли Черноморского флота было предложено просто затопить.

Народный комиссар по военным и морским делам (наркомвоенмор) Лев Троцкий решил (так считают многие историки) и германцев не обидеть и британцев перехитрить. Он предложил так «заминировать» и так «взорвать» корабли, чтобы с британцев можно было получить обещанные ими деньги, а немцам отдать якобы «взорванные» корабли, которые Германия могла быстро привести в порядок.

3 мая Троцкий послал в Петроград Алексею Щастному секретную телеграмму с приказом готовить корабли к минированию, а взрывников-минёров предупредить о ждущем их вознаграждении. Не трудно себе представить, как возмутило контр-адмирала это требование большевистского наркома. Щастный доложил обо всём Совету комиссаров и флагманов флота, сказав:

«– Я не вижу и не понимаю, что хочет правительство, что хотят политические официальные деятели…»

Моряки ответили взрывом негодования:

«– Нам – осьмушку хлеба, а губителям флота – вклады в банках?!»

Совет единогласно проголосовал за резолюцию, в которой говорилось:

«Не бывать продажности в нашем флоте!»

Так как в покинутом советским правительством Петрограде жизнь стремительно ухудшалась, а наладить её оставленные на ответственных постах большевики не могли, кронштадтские моряки постановили:

«… передать власть над Петроградом командующему флотом контр-адмиралу Алексею Щастному».

Щастный от предложенного ему поста отказался. Но и минировать спасённые им корабли тоже не стал.

А Маяковский в это время писал сценарий новой кинокартины – «Закованная фильмой». Журнал «Мир экрана» назвал его – «легендой кино». В главной мужской роли поэт собирался сняться сам, а на главную женскую роль пригласил Лили Брик, которая вместе с Осипом Бриком тотчас же приехала из Петрограда. В «Хронике жизни и деятельности Маяковского» сказано:

«Картина была закончена в начале июня».

Во время работы над картиной романтические отношения между Владимиром Владмировичем и Лили Брик возобновились.

Скорее всего, именно весной 1918 года произошло событие, описанное Виктором Шкловским в книге «Жили-были»:

«Помню как-то Маяковский пришёл в „Привал комедиантов“ с Лилей Брик. Она ушла с ним. Потом Маяковский вернулся, торопясь.

– Она забыла сумочку, – сказал он, отыскав маленькую чёрную сумочку на стуле.

Через стол сидела Лариса Михайловна Рейснер, молодая, красивая. Она посмотрела на Маяковского печально.

– Вы вот нашли свою сумочку и будете теперь её таскать за человеком всю жизнь.

– Я, Лариса Михайловна, – ответил поэт (а может быть, он сказал Лариса), – эту сумочку могу в зубах носить. В любви обиды нет».

Этот разговор вряд ли мог произойти в Петрограде (в кафе «Привал комедиантов»), так как в петроградский период жизни Маяковский свою любовь к Лили Брик не афишировал. А в Москве он снимался с ней в кинокартине, в которой играл художника, влюблённого в балерину (её роль и исполняла Лили Брик). Поэтому и кафе, где произошла та встреча, было явно московское («Питтореск» на Кузнецком мосту или «Домино» на Тверской улице). Да и Лариса Рейснер не случайно отнеслась к реплике Маяковского с пониманием (ничего не сказав ему в ответ), потому что была в тот момент влюблена в видного большевика, заместителя наркома.