Читать онлайн «Слишком много подозреваемых». Страница 31

«Добро пожаловать! Удачи тебе, Майлз!»

Ричард поднял бокал. Белл тоже произнесла тост.

Вид за окном оставался прежним, но жизнь менялась с приходом больших денег. В двадцать семь лет, уже через год после поступления на работу, по доходам Майлз обогнал большинство своих ровесников. Он быстро усвоил, что деньги притягивают к себе деньги и что их обладатели тянутся друг к другу. Состоятельные люди питались в одних и тех же ресторанах, общались на приемах и вечеринках, на благотворительных обедах и даже упражнялись в одних спортивных залах. Он внедрился в этот круг, тратя собственные деньги и весьма значительные суммы, отпущенные ему на представительские расходы, с целью завести полезные знакомства с потенциальными инвесторами и убедить их принять участие в новых проектах «Пратт Кэпитал». «Завербованные» деньги он снова тратил. Получался безостановочный цикл, но он срабатывал. Общий пирог все рос в размерах.

При постоянно возрастающем доходе Майлз мог и занимать больше в долг. Три года спустя ипотечный кредит в миллион долларов дал ему возможность купить на 65-й улице квартиру с четырьмя спальнями, что, в свою очередь, привело к счастливому событию в его жизни, а именно к знакомству с будущей женой. Ей было двадцать три – она была моложе его на семь лет. Она жила с родителями в этом же доме шестью этажами выше. Пенни Крафт, а ныне миссис Майлз Адлер, внесла в общую копилку весьма впечатляющий трастовый фонд плюс сравнимое с величиной фонда приданое. Снова взятый в ипотеке кредит уже под залог новоприобретенного имущества упрочил его положение, расширил возможности.

Все тот же цикл.

На первых порах Ричард подстрекал его к биржевой игре и щедро вознаграждал в случае удачи.

Майлз мог гордиться тем, что ошибался он чрезвычайно редко. Большинство его начинаний приносили существенную прибыль. Каждая победа отмечалась тем, что они с Праттом выкуривали вдвоем по сигаре из коллекции Ричарда, хранившейся в специальном сейфе, оборудованном установкой для поддержания определенной влажности. Похвалы Ричарда согревали его. После подобных встреч он чувствовал себя так, словно побывал в турецких банях. Расслаблялись мышцы, успокаивались нервы, спадало напряжение, в котором он жил постоянно, из дня в день.

Хотя Майлз прекрасно осознавал, что он смотрит на события того периода, когда Ричарда еще не постигло несчастье, через розовые очки и с чувством ностальгии по сравнению с сегодняшней ситуацией, но все равно это было великое время.

Перелом наступил двадцатого мая, чуть меньше года назад, когда ему сообщили, что Ричард в больнице. Он не помнил, какая из дочерей Пратта телефонным звонком прервала его завтрак и чтение «Нью-Йорк таймс» печальной новостью.

«Клио просила меня оповестить вас. Она просит вас быть дома в десять тридцать. Она позвонит вам в это время».

Он попросил разрешения приехать в госпиталь и побыть там вместе со всеми, но дочь дала понять, причем вполне прозрачно, что это нежелательно. Он – не член семьи.

Майлз был дома в десять тридцать, и в двенадцать, и позже. Он пробыл дома весь день и весь вечер, ожидая звонка Клио. Ему уже тогда следовало догадаться, что его отвергают и что если он останется в «Пратт Кэпитал», то непременно станет объектом ее капризов, но он наивно убеждал себя, что у Клио есть более насущные дела и она занята ими. Здоровье ее мужа стремительно ухудшалось. Майлз мог понять, в каком она пребывает отчаянии, и счел ее забывчивость простительной. Или, может быть, шок от полученного известия помешал ему разобраться в ситуации сразу же, по горячим следам. И в этом был его просчет. Майлз не заметил тогда огненных букв, написанных на стене прямо у него под носом.

Теперь его доля в сорок три процента акций превратилась в петлю на шее. Его держали на привязи. Он не мог ни уйти, хлопнув дверью, ни проявить какую-либо инициативу. Ему нужен был контрольный пакет. Все или ничего. Майлз тяжко вздохнул. Ему, как, наверное, никому другому на свете, было плохо без Ричарда.

Дверь в кабинет была плотно закрыта, никто не заглядывал, не подсматривал. Как Майлз ценил тишину и уединенность этой комнаты! Стены были с двойной изоляцией, что улучшало акустику помещения, где Ричард мог часами слушать свои оперы, чаще всего «Травиату», работая над бумагами, изучая предложения, делая аккуратные пометки на полях. Он – единственный из всех, с кем Майлзу доводилось встречаться, – никогда не повышал голос.

«Если приходится чего-то добиваться криком, значит, добиваться этого не имеет смысла», – всегда говорил Ричард. Майлз впитывал в себя любое слово, даже случайно оброненное Ричардом, и это шло на пользу им обоим.

Как Клио и Ричард нашли друг друга? Несмотря на свое преклонение перед его умом и обаянием, а также долгие годы, проведенные в тесном общении, Майлз всегда имел смутное представление о Клио и о единственном ребенке четы Пратт, Джастине Хеншоу. Майлз ни разу не встречался с Джастином, но он видел на письменном столе Ричарда помещенную в серебряную рамку фотографию улыбающегося краснощекого светловолосого мальчика за штурвалом небольшой парусной лодки. «Озеро Агаван. 1988» – было написано внизу.

Снимок был сделан незадолго до несчастного случая, приведшего к гибели Джастина. Адлеры перевели тогда значительную сумму в фонд, учрежденный в его память, но именно Пенни, а не Майлз своей рукой писала записку с выражением соболезнования. Он внушил себе, что она лучше разбирается в светском протоколе, но, оглядываясь назад в прошлое, был вынужден признать, что причиной его неспособности подобрать искренние сочувственные слова была иррациональная ненависть к Джастину, исходящая, пожалуй, от чувства ревности. Джастин был родным сыном Ричарда, плоть от плоти его. Несмотря на заинтересованность Ричарда в профессиональных достижениях Майлза, их отношения никогда не превратятся в родственные.

Клио оставалась для Майлза загадкой, но он не предпринимал существенных усилий, чтобы узнать ее поближе, и едва обращал на нее внимание, когда она перед обеденным перерывом появлялась в офисе и забирала Ричарда на ленч.

Адлеры постоянно виделись с Праттами на благотворительных мероприятиях. Их список был одинаков для той и другой супружеской четы, как, впрочем, и для всех подобных пар с примерно одним и тем же уровнем доходов. Столкнувшись, они раскланивались, в лучшем случае происходил обмен любезностями, и затем они растворялись в толпе. Впрочем, Клио удавалось как-то выделяться среди прочих богатых замужних женщин. Времени она зря не теряла, вероятно, стараясь ради мужа привлечь через себя к нему и к его компании интерес со стороны влиятельных политиков, чиновников и потенциальных инвесторов.