Читать онлайн «Россия белая, Россия красная. 1903-1927». Страница 16

К восемнадцати годам пажи обзаводились любовницами. Выбирали они их, тоже стараясь найти персону позаметнее: деньги, которых у каждого было в избытке, позволяли роскошно содержать их. Эти любовные связи, несмотря на молодость любовников, не вызывали никакого соперничества и трагедий; чувства, которые пажи испытывали к своим любовницам, как мы уже сказали, были очень далеки от пылкой идеальной любви. Кроме того, женщины, способные внушить подобную привязанность и удовлетворить ее, имелись в избытке, их количество и доступность очень упрощали дело.

Обычно пажи поддерживали подобные связи до заключения брака. Каждый из них искал у любовницы лишь смены обстановки за пределами обычного круга и связи, которой мог бы открыто похваляться.

Что касается пороков другого рода, в Пажеском корпусе, что бы о нем ни говорили, подобных случаев было не больше и не меньше, чем в любом закрытом учебном заведении для мальчиков.

Чаще всего пажи искренне и по-настоящему влюблялись в барышень, на которых потом женились. В их кругу браки по расчету, равно как и мезальянсы, были редкостью. Нет, они вступали в брак по любви, но все равно готовые года через четыре-пять завести любовницу.

Бывало, хотя и редко, что брошенная любовница устраивала оставившему ее любовнику проблемы при его вступлении в брак. Приведу типичный пример. Некий Владимир М., офицер лейб-гвардии Уланского ее императорского величества полка, имел любовницу – известную танцовщицу Елену С. Потом он решил жениться на девушке из приличной буржуазной семьи (отметим в скобках – потрясающей красавице), Ариадне К. Узнав об этом, танцовщица поклялась устроить в день его свадьбы громкий скандал. Испуганный такой перспективой и желая избежать скандала в церкви, М. обвенчался тайно, ночью. Тогда, поставленная перед свершившимся фактом, Елена С. полностью потеряла интерес и к бросившему ее любовнику, и к проекту мести. Эта закончившаяся, не успев начаться, драма могла бы служить типичным примером русских нравов.

Интересуясь только тремя вещами: вином, лошадьми и женщинами определенного сорта, пажи оставались людьми поверхностными, что было заметно по их разговорам. Они могли продемонстрировать лишь очень ограниченные познания в литературе; в искусстве они не разбирались вовсе. Из театров бывали исключительно в Императорском балете и в Михайловском театре, где играла французская труппа. Да и туда они ходили не потому, что им это нравилось, а из снобизма, зародившегося в раннем детстве, и следуя примеру императорской семьи, ходившей в эти театры по традиции.

Обучение и дух, царивший в Пажеском корпусе, приводили лишь к приобретению внешней культуры. Многочисленные путешествия, предпринимавшиеся с раннего детства, и знание иностранных языков нисколько не повышали культурного уровня пажей, а только придавали им светский блеск, чисто поверхностный лоск и естественность в ухаживании за женщинами.

Главным событием года, предоставлявшим пажам великолепную возможность продемонстрировать все свои достоинства, был бал Пажеского корпуса. Каждый готовился к нему с воодушевлением, ведь на нем присутствовали великие князья и офицеры гвардии, сами в прошлом выпускники Пажеского корпуса. Бал становился выставкой роскоши мундиров, туалетов и украшений, которую трудно себе вообразить, если сам не был тому очевидцем.

Ревниво относившиеся к своему званию, пажи не желали, чтобы их путали с кадетами – учащимися прочих военных школ, куда набирались выходцы из мелкого дворянства, служившие затем в обычных армейских полках. Именно дворянская молодежь (знать после Пажеского корпуса, рядовое дворянство после кадетских корпусов) поставляла офицерское пополнение во все полки. Офицеров-недворян практически не было. Те немногие, кто получал офицерский чин либо за выслугу лет, либо за блестящий воинский подвиг, тут же возводились в дворянство.

Однако даже в аристократическом Пажеском корпусе существовала своя аристократия. Этой элитой элиты были камер-пажи. Данное слово, заимствованное из немецкого языка, буквально означает комнатные пажи. Среди молодых людей, проходивших обучение в корпусе, императорская фамилия отбирала некоторое количество, примерно дюжину. Теоретически отбор производился в зависимости от годовых оценок. В действительности же он всегда падал на отпрысков самых знатных, самых прославленных фамилий, наиболее подходивших для исполнения своих обязанностей, к тому же обладавших привлекательной внешностью; обычно отбирались молодые люди высокого роста.

Каждый камер-паж прикреплялся к конкретной особе женского пола, принадлежащей к императорской фамилии, с тем чтобы прислуживать ей на официальных церемониях, на которых она присутствовала. На парадных ужинах они стояли за креслом великой княгини, к которой были прикреплены. На всех церемониях, где предполагалось появление дамы в парадном платье, они несли его шлейф. Никаких других обязанностей, кроме представительских, камер-пажи не имели. В царствование Николая II, не любившего церемониалы и помпезность, количество случаев, на которых были обязаны присутствовать камер-пажи, ограничивалось четырьмя-пятью в год. В остальное время камер-пажи находились в корпусе и учились наравне со всеми.

Военная дисциплина в стенах корпуса была обычной. Зато вне этих самых стен она приобретала невиданный размах и причуды.

Во-первых, выезжая в город, паж не имел права, выйдя за ворота корпуса, сделать пешком более семи шагов; он должен был брать роскошную карету. Иное считалось позором для всего Пажеского корпуса. Одной из наиболее серьезных обязанностей являлась обязанность непременно отдавать честь пажу из старших классов: тринадцатилетний ребенок козырял четырнадцатилетнему. Зазевавшегося и не отдавшего положенного приветствия по возвращении в корпус вызывали в класс оскорбленного товарища; и там старшие назначали наказание; и затруднительно сказать, чего в нем было больше: унизительности или вреда здоровью. Например, могли заставить выпить чернила в таком количестве, что начинал болеть живот, или повернуться вокруг своей оси, в принципе сто раз, но фактически – пока проштрафившийся не падал без чувств.

Приветствия встреченных в городе офицеров, само собой, являлись обязательными. При встрече с генералом необходимо было встать по стойке «смирно» в трех шагах от него и возобновлять движение, лишь когда генерал отойдет на три шага. В театре пажи не имели права садиться в первых семи рядах от оркестра. В любом публичном месте пажам, как, впрочем, юнкерам и кадетам, прежде чем сесть, следовало испросить разрешение присутствующих офицеров; если затем входил старший офицер, паж обязан был встать и попросить разрешение сесть у него. В театре во время антракта пажи никогда не садились. Вход в любые рестораны, кабаре и театры оперетты оставался для пажей закрытым вплоть до окончания обучения в корпусе.