Читать онлайн «Полковник Ф.Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг.: история и мемуары». Страница 8

Тем временем из штаб-квартиры в Мурманске пришли указания по возможности избегать кровопролития, но при этом удерживать позицию любой ценой. Для выполнения этого приказа мы снарядили небольшой, но представительный комитет по встрече в составе полковника Фрайера, двух пулеметных расчетов из состава Королевской морской пехоты, которые заняли позиции с обеих сторон железной дороги на расстоянии примерно 200 ярдов к югу от моста, перегородившего дорогу бревна, очень нервничающего переводчика и меня, также в очень нервном состоянии. Мой дух несколько поддерживала новая тропическая форма и белые перчатки. Думаю, успеху нашего предприятия мы были отчасти обязаны заслугам моего портного. Когда появился враг — поезд с комиссаром Спиридоновым и его 800 людьми медленно приблизился и остановился при виде лежащего на рельсах бревна, — своей чистой перчаткой я сделал знак на манер стрелочника. Из всех окон показались головы, и воцарилось глубокое молчание. Переводчик спросил у пассажиров из первого купе, где можно найти Спиридонова. В дальних вагонах начали открываться двери, и я сказал переводчику, чтобы их немедленно закрыли, так как поезд стоит на мине и в случае неподчинения взлетит на воздух. Я также дал условленный знак Фрайеру, который скомандовал сделать несколько предупредительных очередей справа и слева от поезда. После этого мы приказали выйти комиссару, который оказался во втором вагоне. Он вышел и хотел что-то сказать, но я протянул руку, требуя от него сдать револьверы (их у него оказалось два, необычайно огромных и слишком тяжелых для обычного человека), а также приказать своим людям выбросить винтовки через окна. Они подчинились, и чтобы ускорить выполнение приказа, полковник Фрайер дал еще несколько очередей. После этого переводчик прошел по поезду, чтобы убедиться в сдаче всего оружия, и нашел еще несколько винтовок. Пока Фрайер занимался поездом, я отвел Спиридонова на станцию, чтобы задать несколько вопросов. Он был так поражен ситуацией, в которой оказался, что забыл закурить предложенную мной сигарету. После того, как майор Роулендсон — переводчик, специально прибывший из штаба, — подробно допросил Спиридонова, его отвели назад к поезду, и тот отправился обратно на юг вместе со своим набедокурившим грузом, предводитель которого, без сомнения, уже обдумывал возможность следующего нападения, во время которого его не удалось бы так легко заманить в ловушку.

К этому времени личный состав британцев на станции Кемь состоял из капитана Дрейк-Брокмана, под командованием которого находились два младших офицера, Хитон и Норрис, и рота морских пехотинцев; капитана Мак-Киллигана и четырех саперов; полковника Джоселина и меня; наши союзники были представлены майором Батаяром из французской военной разведки и «бронепоездом». После этого случая несколько местных русских жителей изъявили желание участвовать в обороне Кеми, но до приезда главнокомандующего, генерала Мейнарда, 7 июля их предложение сводилось лишь к бесконечным разговорам. Когда же он прибыл, на станции было устроено что-то вроде совещания, на котором Беляев, местный мэр, и его помощники в течение нескольких часов убеждали в чем-то главнокомандующего. Тому на ответ потребовалось лишь три минуты. Результатом встречи стало формирование отряда из местных добровольцев, получившего название Славяно-Британского Легиона, под командованием полковника Джоселина. Едва этот вопрос был разрешен, как с генералом завела разговор группа из примерно тридцати мужчин дикой внешности, в косматых медвежьих шапках и тулупах, ощетинившихся ножами, топорами и неизбежными усами. Генералу с большим трудом удалось сохранить серьезное выражение лица при виде этой странной компании. Посовещавшись со штабом, он вызвал меня в свой вагон и сказал: «Вудс, те парни, что со зловещим видом стоят на улице, — карелы. Они просят оружие, немного еды и офицера, который смог бы руководить ими. Их цель — очистить свою страну от финнов, которыми руководят немецкие офицеры. Они не будут приносить никакую клятву верности союзникам, поэтому мы можем полагаться исключительно на их слово. Вы бы взяли над ними командование?»

Я ответил, что взял бы.

«Что ж, — сказал генерал, — мне кажется, с Вами от них будет прок. Но перед тем, как Вы примете окончательное решение, должен предупредить Вас: <белогвардейские> русские офицеры и горожане уверены, что карелы перережут глотку любому иностранному офицеру, как только окажутся в своих землях; все, что им нужно, — это провиант и оружие. Так что скажете?»

Я сказал, что они не кажутся мне более страшными, чем их соседи, и что я все еще согласен; в ответ на это генерал дал мне свое благословение и пообещал оказать всевозможную помощь. Он спросил меня, что я собираюсь делать в первую очередь.

«Заставить их побриться, чтобы хотя бы разглядеть», — ответил я.

Генерал представил меня моим новым подчиненным. Они смотрели на меня с благоговейным ужасом, но в глазах горел огонек надежды. Что странно — хоть я и был для них иностранцем и чужаком, я почувствовал, что они сразу же мне поверили; не потребовалось никаких обсуждений, и различие в языках не стало помехой нашему взаимопониманию. Мы стали друзьями с самого начала.

В помощью переводчика я пристально изучил делегацию. Одного мальчишку — паренька лет девятнадцати — украшала на удивление роскошная борода; я поздравил его с такой ценной собственностью, но объяснил, что в моей стране это было бы воспринято как знак миролюбия и капитуляции. Он тут же согласился пожертвовать ей. Чтобы я смог привести в порядок эту разношерстную команду, мне выдали переводчика, лейтенанта Хитона, сержанта Уолкера, капрала Фрайера из морской пехоты и двух хороших сербских сержантов. Мои люди должны были оставаться в городских казармах, где они жили вместе со своими семьями, но получать рационы и припасы на станции. Нашей первой задачей было создать для них приемлемые условия, для чего мы заставили их убраться в казармах, а также выделили женщинам отдельное помещение. Их положение до этого момента было неопределенным — явный недостаток в организации дел, который едва ли способствовал спокойному отдыху их мужей и отцов.

Срочно требовал разрешения и вопрос с транспортом, но с помощью лести, которую мы в избытке расточали местному земству, нам удалось преодолеть и эту трудность, и в скором времени мы были гордыми владельцами шести пони и телег — совершенно невероятных механизмов, каждый из которых представлял собой четыре колеса, скрепленных тремя досками, и две жерди, между которыми была закреплена деревянная арка, лежащая на шее пони.