Читать онлайн «Московские дуры и дураки». Страница 29

После краткой истории об Ив. Яковлевиче, до привезения его в «безумный дом», г. Прыжов продолжает рассказывать о чудесах его, уже в самом доме, раздаваемых им записочках, значении и происхождении их, загадочности их, об обращении с посетителями, наконец рисует обстановку его жилища и самый быт, который до того не понравился г. Прыжову, что у него не достало духа и рассмотреть Ив. Яковлевича. Но тут нам останавливаться не над чем, и при том, опасаясь, как бы не нарушить приличия некоторыми нескромными картинами и выражениями г. Прыжова; а если кто из читателей найдется полюбопытнее, то таковых отсылаем к самому его сочинению. Нам же показалось интереснее этого следующее место, где он, основываясь на свидетельстве князя Долгорукова о неговении Ив. Яковлевичем лет по десяти, чему мы неохотно верим, причисляет его уже самым безжалостным образом к ханжам юродам-кощунам (заметьте: он говорит это сказавши уже о его бескорыстии; а ханжи, известное дело, только и стараются о том, как бы что-нибудь у кого-либо выманить себе), у которых «считалось достоинством всякое кощунство над религиозными и церковными предметами» — и на это тут же выставляет какой-то безыменный или темный факт. «Так, говорит он, один юродивый, рассказывается в легендах, имел обыкновение бросать в церковь каменьями.» Кто этот юродивый? где, в каких легендах об этом рассказывается? Г. Прыжов молчит и даже не дает труда себе цитовать об этом. Почему же это так? Мы имеем право догадываться, что он это делает с нечистым намерением. Выше нами замечено, что г. Прыжов никаким юродивым не верит, даже и таким — каков был Василий Блаженный; и вот, чтобы всех юродивых подвести под один уровень и в нем как можно крепче запереть Ив. Яковлевича, он решился исказить один случай, слышанный им из жизни упоминаемого нами Блаженного, и показать его нам в том самом виде, в каком прочитали у г. Прыжова. Но чтобы читатель мог убедиться в догадках наших, приводим этот случай, от слова до слова, из краткого сказания о житии и чудесах этого Блаженного:

Егда идяше Святым мимо дому таковаго, в нем же совершахуся молевная пения, или Божественнаго писания чтения, или беседы благия о Бозе, или иное какое благое и Боголюбезное дело, абие сбираше камение, и меташе оное со осклаблением во углы онаго дома. Егда же вопрошаху его о сем мимо идущим, ибо обыкоша уже вопрошати его людие, он же со утешением абие отвещаваще им: яко оными камениями сгоняет с углов бесов, имже в таковом доме, совершаемом святынею и благотворением, пристанища не обретается, и места им внутри дома сего несть, но, изшедше, ко углам сим прицепляются. Сего ради, дабы и на углах тех они не имели себе пристанища, аз, говорил Блаженный, сгоняю их со оных, и хвалю и благодарю дому владыку, таковая добрая дела творящего, ими же изгонит весов из храмины своея. Егда же идяше мимо таковаго дому, в немже пиют вино, или песни безстудныя воспевают, или пляшут, или иное что, святыне противное творят, абие притек ко углам дому того, лобызаше оныя со слезами. Егда же мимоидущим вопрошаху его: чего вы ради таковая творил он? с плачем к ним отвещаваше: яко не подобающая христианом в сем доме творятся. Спаситель бо повеле нам непрестанно молитися, да не внидем в напасть, а не суетными и тленными вещми и делы неподобными сего мира веселитися и тешатися. Речено бо сим негде: горе вам смеющимся ныне, яко возрыдаете и восплачете[14]. Сей же дом творит таковая днесь, и изгоняет от себе блюстителей и хранителей своих, от купели святой на соблюдение нас приставленных к нам святых Ангелов, имже и места тамо не обретается: иже не терпяще таковых деяний непотребных, седят на углах сих скорбны и унылы, и сего ради аз лобызах их. Вам же мнится, яко самыя те углы лобызах. Несть тако, но Ангелы лобызах, и молях их, да помолятся они о тех человецех, к нимже пристлвлени суть от Бога ангелы, да спасутся и не погибнут. И слышавше людие сия от него, умиляхуся сердцы своими, и благодариша его за сие. И ни единаго еже творимого им действия оставляху без вопрошения[15].

Вот как было дело, г. Прыжов, а не так как вы изобразили его в двух строках своих! После этого примите наш благой совет: лучше не верить, нежели искажать факты; безопаснее оставить пророчества или предсказания Ив. Яковлевича, без исследования, нежели называть его лжепророком.

В свою очередь, г. Прыжов и некоторые из читателей могут спросить нас: кто же, наконец, Иван Яковлевич?

Теперь отвечать уже нам не трудно: данные у нас готовы, которые, кажется, видели и сами читатели; остается только собрать их в одно целое и составится определение, которое и даст порядочное понятие об Иване Яковлевиче. Итак:

Иван Яковлевич, решительно говорим, не лжепророк и даже не пророк, а человек обыкновенный, получивший правильное воспитание домашнее, и весьма достаточное истинно-религиозное образование в духовной Академии, только, по настроению души своей и внушению Св. Духа, пожелавший тихого, благочестивого и безмятежного жительства в лесу; потом — насильственно лишенный скромного своего намерения и посаженный в дом безумных, где ныне бескорыстно подающий одни советы, известным ему образом, не для всех понятные, всем тем добрым людям, которые добросовестно занимаются своими житейскими делами, семейством, воспитанием детей в духе нашей православной веры и благочестия, и в постоянной заботливости сохранения этой веры, — наконец, всем тем, которые ищут успокоения, теплого сердца и доброго привета, от угнетающей их среды, в которой они не по силам и средствам обременены разными заботами, трудными и неудобовыносимыми.

Вот кто такой, по нашим понятиям, Ив. Яковлевич!

Но книжка г. Прыжова еще не кончилась. Он, говоря об Ив. Яковлевиче и беспощадно осуждая его, точно так же, на следующих страницах, бесцеремонно и жестоко поступает со всеми, кои имели или имеют малейшее поползновение познакомиться с Ив. Яковлевичем. У него всем готов строгий приговор, не исключая родственников и даже своей матери (стр. 22). Он признается нам, что бабушка, тетушка и матушка его были усердными почитательницами Ив. Яковлевича; а все окружащее его, по словам г. Прыжова, есть нечисть (стр. 25); следовательно и мать — нечисть? А кто же, после этого, будет сам г. Прыжов?? Пусть же, скорый и великий мастер на решения и осуждения, потрудится уже разрешить нам — сам и эти вопросы!

Наконец, г. Прыжов, заключая житие Ивана Яковлевича, прибирая и приравнивая к нему других, по мнению его, сродных ему и окруженных также своим культом, который больше состоит из барынь и купчих, осуждаемых им на непроходимое невежество, как самый неистово-рьяный прогрессист кричит: «Воскресных школ! Бога ради воскресных школ на каждом углу»!! И что же? Тут же, только на другой странице, как в некую нечистую яму низвергаясь вниз головою, впадает в сильное себе противоречие. Он говорит, что 33-и письма, приложенные к книжке его, взяты им у одной дамы, бывшей воспитанницы Екатерининского института, имевшей 20 лет сношение с Ив. Яковлевичем, следовательно, образованной и давнишней почитательницей его. Что же теперь, по мнению г. Прыжова, выше: Институты, или Воскресные школы? Как вы думаете, читатель? Вижу, что вам не разрешить этого вопроса; а я скажу вам: чтобы истинно образовать себя и не быть почитательницами и почитателями Ив. Яковлевича, так надобно ходить для того в Воскресные школы, а Институты закрыть. Вот об чем толкует вам г. Прыжов! Так ли г. автор жития Ив. Яковлевича? Да? Ну и finis coronat opus!