Читать онлайн «О себе. Воспоминания, мысли и выводы. 1904-1921». Страница 47

Надо полагать, что истинная причина интервенции держав в Сибирь заключалась в необходимости: 1) создать препятствия на пути полного сближения Германии с Советами, которое считалось вероятным в результате Брест-Литовского мирного договора, и 2) дать возможность нескольким десяткам тысяч чехов, которых большевики по настоянию германского Генерального штаба не хотели выпускать из России, пробиться к Владивостоку и Архангельску для дальнейшего направления их на Западный фронт.

Союзники, несомненно, учитывали, что после полной капитуляции Советов в Брест-Литовске Германия может получить в свое распоряжение неисчерпаемые запасы российского сырья, что даст ей возможность благополучно довести до конца затянувшуюся войну. Но союзники, как и германцы, не понимали сущности большевизма и строили свои расчеты на неправильной предпосылке возможности мирного сотрудничества буржуазного правительства Германии с Коммунистическим интернационалом, в лице Совета народных комиссаров, который стремился лишь к созданию повсюду резких противоречий между народами и классами населения в интересах исключительно мировой пролетарской революции. Несмотря на все меры профилактики, принятые немцами с присущими им аккуратностью и педантизмом, Германия очень скоро убедилась, что, создав и финансировав большевизм в России, она сама не избегла заразы и что идеи большевиков о том, что война нужна лишь помещикам и офицерам, немецкие солдаты воспринимали не менее охотно, чем их русские собратья. Брест-Литовский мир, сблизивший Советы с Германией, чрезвычайно усилил германскую социал-демократию и дал ей превалирующее влияние на внутреннюю и внешнюю политику страны. В результате твердость германских позиций была поколеблена, сила сопротивляемости страны, под влиянием социалистической пропаганды, понизилась и правительство императора Вильгельма пало жертвой той силы, которую оно само вызвало и которая, сделав свое гнусное дело в России, обратилась против породившей ее Германии. Как только неувязка во взаимоотношениях Германии и Советов была полностью выявлена, последние признаки согласованности политики союзников в отношении России исчезли. Каждая нация проводила свою программу, и интервенция не только не принесла пользы национальной России, но оказала ей непоправимый вред, усилив большевиков и внеся развал в дело снабжения и железнодорожного транспорта в тылу национальных армий.

Для русских националистов вмешательство союзников и интервенция, предпринятая ими, имели бы смысл, если бы союзники подкрепили ими свои требования к агентам германского Генерального штаба, засевшим в Кремле, о немедленной передаче власти национальным русским элементам и оставлении территории России, как страны, находившейся в известных договорных обязательствах к противогерманской коалиции. Это было бы вполне честно в отношении национальной России, которая была вправе рассчитывать на лояльность союзников, ввиду колоссальных жертв, принесенных ею на пользу общего дела, и вполне оправдало бы интервенцию в глазах национально мыслящей России.

Если бы наши союзники вели определенно четкий курс своей политики в отношении России, то послевоенный кризис во всех странах был бы давно изжит, ибо продолжающаяся фактически и поныне изоляция России из мирового экономического общения является безусловной и основной причиной мировой депрессии последних десятилетий. Пора, наконец, понять, что большевики органически не могут стать на путь свободного экономического сотрудничества с другими странами, ибо это положит конец их власти в России и заставит отказаться от утопической идеи мировой революции, которая в нашу эпоху, при всех обстоятельствах, возродиться не может. Поскольку интервенция была бы обоснована в достижении изложенных целей, она получила бы совершенно другое значение и последствия. Совершенно иная судьба постигла бы и национальные группировки, возникшие на протяжении всей территории Сибири и преждевременно вызванные к жизни вооруженным конфликтом, возникшим между чехами и советской властью.

В начале октября 1918 года конные части 7-й японской дивизии О. М. О. заняли Читу и немедленно выдвинули заслоны на линию Амурской железной дороги, куда бросились красные, вынужденные очистить железнодорожную магистраль и прилегающую местность.

С занятием нами Читы я увидел, что за короткое властвование там большевиков население было обобрано реквизициями и налогами, которые собирались не только деньгами, но и натурой. Потребовалось принять меры к подвозу продовольствия и всего необходимого для населения с первых же дней освобождения Читы от красных. Последствием занятия мною Читы явилась спешная эвакуация из нее всех социалистических организаций в Иркутск. Вначале это явление казалось совершенно необъяснимым, так как до сего времени я не отказывался от сотрудничества с социалистами и один из лидеров партии с.-р., Краковецкий, являлся моим сотрудником по связи с антибольшевистскими организациями Иркутска. Узнав о бегстве социалистов, я принял к выяснению причин этого явления кое-какие меры, кои привели к совершенно неожиданным доказательствам двойственной политики социалистов, желавших застраховать себя с обеих сторон. Было совершенно неопровержимо установлено, что иркутский губернатор Дунин-Яковлев, назначенный на этот пост Сибирским правительством, сотрудник Авксентьева и старый работник партии социалистов-революционеров, с первого дня своего назначения завязал сношения с большевиками, ушедшими на Амурскую дорогу, и начал снабжать их продовольствием и оружием через Тунку, направляя туда же одиночных людей и мелкие партии рассеянных большевиков.

При таком положении Амурский фронт в скором времени приобрел важное значение и привлек к себе значительные части наших воинских сил, в частности, весь 1-й казачий корпус, а затем и пехоту. В восточной части Амурской области доблестные амурские казаки под руководством своего Войскового атамана Гамова успешно вели дело борьбы с большевиками, но силы их были далеко не достаточны. Атаман Калмыков, во главе славных уссурийцев, очистил от красных Приморье и прилегающую часть Приамурья и вел организационную работу по усилению своего отряда в Хабаровске.

В Забайкалье положение, в общем, было твердое, но в 1-м военном отделе генерал-майор Шильников и генерал-майор Комаровский приняли решение не подчиняться мне и увели из Троицкосавска квартировавшую там бригаду в Иркутск. Этим они дали возможность красным обосноваться в Чикое и в приграничном районе Монголии.

К сожалению, здесь повторилось то, с чем мне приходилось уже сталкиваться в первый период борьбы с красными: вся суть наших неудач зависела от противодействия своих единомышленников в большей степени, чем от достигаемых большевиками успехов.