Читать онлайн «Пикировщики». Страница 15

— Кто полетит? — спросил комдив.

— Я.

— Ну что ж, — согласился Демидов, — лети на Су-2. Ни пуха, ни пера! Ищи в Прилуках.

Вылетели мы с заместителем командира 211-го ближнебомбардировочного авиаполка майором А. П. Лесковым. Шли по кратчайшему маршруту — на бреющем пересекли шоссе, забитое немецкими войсками, машинами, и через тридцать минут приземлились. Штаб оказался на месте.

Выслушав мой доклад о положении дел в дивизии, командующий ВВС фронта Ф. А. Астахов распорядился:

— Перелетайте в Полтаву и поступайте в распоряжение генерала Фалалеева.

— Сидите в Петривцах? — спросил дивизионный комиссар И. С. Гальцев.

— Да. Всей дивизией на одном аэродроме.

— Уходите, уходите скорее, а то накроют...

В штабе хорошо знали обстановку. Но знал и я, что в кольцо окружения, которое вот-вот должно было замкнуться, попадет и штаб ВВС, если уже сейчас не начнет перебазироваться на новое место. Однако смелости сказать об этом не хватило, и я только спросил:

— Может быть, у вас есть раненые, больные? Двух-трех человек я смог бы взять с собою.

— Таковых нет, — сухо ответил Гальцев. — Все в строю, и будем сражаться в окружении.

Командующий добавил:

— Передайте генералу Демидову, командирам, военкомам и всему личному составу полков большую благодарность за все, что сделали. Желаем, вам новых боевых успехов!

Слова генерала Ф. А. Астахова, которые он произнес с трогательной теплотой и сердечностью, глубоко взволновали меня. Глядя на Федора Алексеевича и сидящего рядом Гальцева, я невольно подумал: «Как-то сложится их судьба да и всех тех, кто остается в окружении? Вот ведь превратности войны...»

— Вы свободны, можете лететь. В воздухе — максимум внимания, — сказал на прощанье командующий.

С тех пор мне не приходилось встречаться с Ф. А. Астаховым. Как потом стало известно, он с группой других работников штаба, преодолевая большие трудности, испытывая огромные лишения, вышел из окружения. В 1942 году Федора Алексеевича назначили начальником Главного управления Гражданского воздушного флота. В 1944 году ему присваивают звание маршала авиации. Под его руководством летчики ГВФ вписали в летопись Великой Отечественной войны немало героических страниц. Ежедневно только в осажденный Ленинград они доставляли до двухсот тонн продуктов и боеприпасов, а за время блокады города вывезли оттуда свыше двухсот тысяч человек!

...Из Прилук мы взяли курс на Полтаву. Шли, прижимаясь к земле, спешили. Хотелось выяснить обстановку в Полтаве и успеть к вечеру возвратиться в Петривцы. Подлетая к полтавскому аэродрому, я увидел на стоянке один наш пропавший самолет. На нем улетел заместитель комдива Кулдин. Радости моей при встрече боевого друга не было границ. Он, как выяснилось, уже побывал у генерала Ф. Я. Фалалеева, получил указания и собирался вылетать в дивизию. Договорились, что в Петривцы полечу я, а он останется готовить аэродром для приема наших полков.

В дивизии меня ждали, начали уже волноваться, и, накоротке посовещавшись, как лучше организовать завтрашнюю переброску, мы разошлись. Мне до ночи предстояло побывать еще во всех полках. Следовало уточнить состояние подразделений, которые накануне перебазировались в наземном эшелоне, проверить готовность к передислокации летных экипажей, провести в полках короткие политинформации, позаботиться о партийно-политическом обеспечении личного состава на новом месте.

В сентябре 1941 года, именно в тот период, о котором я сейчас веду рассказ, генерал, служивший для особых поручений при главнокомандующем сухопутными войсками вермахта, писал, что военные комиссары Красной Армии являлись «главными организаторами ожесточенного и упорного сопротивления» советских войск. Да, огромную ответственность возложила партия на своих полпредов в армии. В тяжелейших условиях, когда гитлеровцы имели преимущества перед нами в живой силе и технике, в опыте ведения боевых действий, военные комиссары и политруки умели поднять моральный дух, боевую стойкость воинов Красной Армии. Мы проводили в жизнь непреклонную волю партии, которая призывала громить фашистские орды, отстаивать свободу и независимость Отечества. Но, наделенный равной с командиром властью, военный комиссар в условиях Отечественной войны ни в коей мере не являлся «вторым» командиром. Вот равную с ним ответственность за моральное состояние войск, их боеспособность, за выполнение приказов и боевых задач он нес.

Золотыми буквами вписывались в историю нашей дивизии имена ее героев, своим мужеством, высоким патриотизмом показывавших пример верности воинскому долгу, сыновней преданности матери-Родине. Среди них было немало политработников — политруков, парторгов, комсоргов. Не щадя жизни, они громили ненавистного врага — первыми шли на выполнение боевых заданий, первыми погибали.

В этих условиях Центральный Комитет партии принимает новые меры для укрепления партийных рядов. Условия приема значительно упрощаются и облегчаются. Теперь командиров и красноармейцев стали принимать в партию непосредственно на бюро первичных организаций с последующим утверждением партийной комиссией, минуя общее партсобрание. Постановлением ЦК от 19 августа 1941 года особо отличившихся в боях принимали в партию при наличии рекомендаций коммунистов всего лишь с годичным партийным стажем. Причем рекомендующий мог знать вступающего в партию и менее одного года. Другим постановлением — от 9 декабря 1941 года — ЦК ВКП(б) разрешил принимать в партию отличившихся в боях воинов после трехмесячного кандидатского стажа.

Мы в полной мере руководствовались новыми указаниями партии, и в дивизии почти сто процентов личного состава состояли в рядах партии или в комсомоле.

Надо сказать, заявлений с просьбой о приеме в партию в парторганизации полков поступало много. Только за десять последних дней августа в первичные парторганизации дивизии поступило более сорока заявлений. И партийные организации отбирали и принимали в свои ряды лучших из лучших, достойных носить гордое звание большевика-ленинца. В первую очередь ряды коммунистов пополнялись за счет летного состава, тех, кто проявил себя в воздушных боях. Мы зорко оберегали чистоту и авторитет ленинской партии.

Когда я пишу о том, что комиссары первыми шли на выполнение боевых заданий, первыми погибали, — это не общие слова. С самого начала работы в авиадивизии я поставил вопрос о своем участии в боевых вылетах. Комдив не соглашался, считая это не обязательным для комиссара. Но моя настойчивость взяла верх. После нескольких тренировочных вылетов я стал ходить на боевые задания.