Читать онлайн «Летит стальная эскадрилья». Страница 14

Опытный летчик, он отличился в боях на Кубани и за короткий срок сбил 12 самолетов противника, чем сразу же завоевал уважение и признание однополчан. Как человек Борис Глинка представлял собой счастливое сочетание многих блестящих качеств: ума, образованности, с одной стороны, а с другой душевного благородства, сердечности и простоты. Я мало встречал людей, которые могли бы сравниться с Борисом Глинкой в добродушии и доверчивости.

Но об этих человеческих чертах пилота мы узнали несколько позже. А тогда, тонкий наблюдатель и интересный собеседник, Борис Глинка уже через полчаса знал все о нас, особенно о наших летных "достижениях". По его выражению, мы были еще птенцами, рано вылетевшими из гнезда, и потому ему поручили поднатаскать нас в прифронтовых условиях, прежде чем вести в бой.

Кратко охарактеризовав обстановку на фронте, Борис Борисович перед уходом ободрил нас, сказав, что летать мы начнем не позднее чем через день. Поэтому его приказ - хорошенько изучить район полетов, характеристики и отличительные признаки самолетов противника, о чем завтра он же лично спросит каждого.

Долго мы не могли прийти в себя после встречи с ББ. Покорил нас воздушный боец своим богатырским видом, простотой, доступностью. Мы еще долго делились впечатлениями в тот вечер и сошлись на том, что нам действительно крупно повезло - без сомнения, попали к настоящим асам, и до глубокой ночи дружно чертили район полетов, изучали самолеты врага: никому не хотелось оплошать перед прославленными летчиками.

На другой день, в самый разгар подготовки к предстоящим полетам, к нам запыхавшись вошел капитан с повязкой дежурного.

- Вы, что ли, молодые пилоты, прибывшие в нашу дивизию? - спросил он.

- А что, кроме нас, еще прибыли пилоты? - вопросом на вопрос ответил Женя Денисов, который все еще не был уверен, что мы здесь не по ошибке.

- Быстро собирайтесь! - приказал капитан. - С вами будет разговаривать сам Батя. - И так же быстро, как и появился, ушел.

Никто из нас не понял, что нужно делать: то ли куда-то идти, то ли ждать приезда Бати сюда, к нам. Поразмыслив сообща, решили, что надо идти в штаб и все выяснить. В штабе нас на самом деле ждали командир дивизии полковник И. М. Дзусов, начальник политотдела дивизии полковник Д. К. Мачнев и начальник штаба полковник Б. А. Абрамович.

Когда мы вошли в кабинет, навстречу нам из-за стола поднялся немолодой, крепко сложенный человек с волевым крупным лицом, бритой головой и массивными очками на переносице. Грубовато, с легким кавказским акцентом он пригласил нас сесть, а сам вернулся за тот же стол, на свое место между двумя другими полковниками.

Справа от комдива сидел худощавый, подтянутый, с портупеей через плечо Дмитрий Константинович Мачнев. Внешне он был похож на тех несгибаемых комиссаров, которых описывали в книгах, показывали в кинофильмах о гражданской войне.

Слева сидел небольшого роста, коренастый, с броскими чертами смуглого красивого лица Борис Абрамович Абрамович.

Полковник Дзусов стал командиром дивизии месяц назад. До этого, еще с довоенной поры, он командовал 45-м, теперь уже 100-м гвардейским истребительным авиационным полком этой же дивизии. Полковник Мачнев был комиссаром дивизии со дня ее формирования - с мая 1942 года, Абрамович начальником штаба с ноября 1942 года.

И вот командование дивизии подробно расспрашивает каждого из нас о жизни до войны, об учебе в училище, об опыте летной работы. Затем нам рассказали о положении на фронте, о боевом пути дивизии. Помнится, полковник Дзусов особенно много внимания уделил тактике, хитрости и коварству фашистских летчиков. Он с гордостью говорил, что именно здесь, в небе Кубани, наши воздушные бойцы противопоставили гитлеровцам научно обоснованную тактику воздушного боя, что много нового внесли летчики дивизии, что нам предстоит все это изучить прежде, чем идти в бой.

Пользуясь затишьем на фронте, комдив решил дать нам возможность недельку-другую потренироваться в технике пилотирования, в ведении учебного воздушного боя с учетом опыта минувших сражений. С этой целью он и назначил нашим руководителем лейтенанта Б. Б. Глинку, опытного инструктора, одного из лучших летчиков дивизии.

- Мы одержали крупную победу здесь, на юге, но противник еще силен. До Берлина далеко. Так что учитесь воевать, возможность есть. Я верю в вас! В добрый путь.

Уходя, Дзусов спросил:

- А вы что же, все в сержантах ходите?

Мы не поняли вопроса комдива и на всякий случай промолчали.

- Борис Абрамович, разберитесь, - указал он начальнику штаба. - Приказ в мае был. Летчиков надо срочно переаттестовать.

Мы уже больше месяца ходили в сержантах, не зная о том, что всем нам еще в мае было присвоено звание младших лейтенантов. В то время подобное случалось нередко: люди переходили с фронта на фронт, из одной армии в другую, а документы намного опаздывали.

Около двух недель ежедневно наша группа тренировалась по программе, разработанной лейтенантом Б. Б. Глинкой. Каждый из нас старался, делал все возможное, чтобы показать, на что он способен в воздухе. И в первые дни оценки, которые скупо давал на разборе полетов Борис Глинка, вселяли надежду, что дела мои не плохи. Школа Глинки благодаря его опыту и нашим неустанным стараниям усваивалась успешно.

Но как бывает в жизни? Вот-вот финиш, цель близка - и вдруг разом все обрывается. Недаром говорят: старые ошибки не забывай - споткнешься. С первых полетов в аэроклубе, реже в авиашколе, периодически и в боевом полку у меня повторялась одна и та же ошибка на посадке - высокое выравнивание. Летчики знают, как и чем в различных ситуациях это кончается.

Тогда стоял ясный, солнечный день. Я выполнил на "отлично" несколько полетов. И вот последний...

Планирую после четвертого разворота, четко вижу посадочный знак, но тут резкая, необычная команда по радио: "Ниже! Ниже! Ниже!.." Скорее почувствовал, чем увидел, - высоко. В оставшиеся секунды сделать, однако, ничего не успел, и самолет без скорости с небольшим левым креном грубо упал, не долетев до посадочного "Т". Что-то треснуло... Машина неуклюже на правой и передней стойке шасси с плавным уклонением влево не катилась, а ползла. Ползла, казалось, вечность. Наконец самолет остановился. Я выскочил из кабины, посмотрел под фюзеляж - левой стойки шасси нет. Она осталась далеко позади, на месте первого приземления.

Подбежали техники, механики, пилоты-однокашники - смотрят сочувственно. Неторопливой походкой подходит Глинка. Мелькнула было мысль скрыться. Но где?! А Борис Борисович уже рядом и спокойно спрашивает:

- Ну что, все собрались? Подумаешь - нога оторвалась! Товарищ инженер, оттащите самолет на заправочную, поставьте новую стойку шасси и продолжаем полеты. Время - деньги.