Читать онлайн «ГРУ в годы великой отечественной войны. Герои невидимого фронта». Страница 33

За исключением Семена Новосада, белоруса по происхождению, но проживавшего до 1939 года в Белостоке, все остальные были поляками, совершенно добровольно изъявившими желание служить в разведке и тем способствовать разгрому фашизма. Все они, за исключением Елены Томашевской, были в классовом отношении весьма далеки от идей социализма. Мало того, почти все они смотрели на наш строй и наши порядки с большим скепсисом и не считали необходимым скрывать это. Искренность являлась одной из положительных их сторон. Нас пока объединяла общая ненависть к врагу, которая была сильнее личных обид этих людей к нам за 1939 год, за то, что у Саламонович в нашем лагере умер отец, друг Пилсудского Отто Саламонович (полковник польской армии, националист, легионер), за переселение из богатых приграничных с СССР областей Восточной Польши в Сибирь, как это было с Валюком и Бель, и ряд других.

Внезапное нападение фашистской Германии на СССР, стремительное продвижение немцев на восток в первые же месяцы войны лишило нас всей приграничной агентуры, оставшейся без средств радиосвязи далеко во вражеском тылу. Оперативную разведку приходилось создавать заново в массовом масштабе на совершенно иной качественной основе, в ходе ожесточенных боев с захватчиками.

Понятно, что имевшихся скромных мобилизационных запасов оперативного имущества, которые начали создавать органы разведки в приграничных округах накануне войны (рации, оружие, экипировка, продовольствие) и которые в значительной части попали в руки врага, не могло хватить для обеспечения многих тысяч разведчиков, направлявшихся в тыл противника фронтовыми и центральными разведорганами, многочисленными штабами партизанского движения, НКВД и другими организациями. Вследствие этого разведчики в материально-техническом отношении обеспечивались весьма скудно.

Отсутствовали почти до середины 1943 года штатные авиационные средства с квалифицированным летным составом для перебросок людей и грузов в тыл немцев. Для этой цели использовались необорудованные самолеты «Ли-2» и «По-2» с небольшим радиусом полета и слабо обученными пилотами, что ограничивало дальность выброски и приводило к излишним потерям и десантированию вдалеке от назначенных районов выброски.

Не хватало средств радиосвязи. Неплохая по своим техническим данным, надежная в эксплуатации радиостанция «Север», выдержавшая всю войну, была чрезмерно громоздка. С комплектом питания вес ее достигал 10 килограммов. Она переносилась вместе с батареями в двух больших упаковках и имела радиус действия 400 км, что к концу войны, да уже и в 1943 году, было явно недостаточно. Приходилось организовывать в тылу врага промежуточные узлы связи, для чего в лесистых районах создавались так называемые разведывательные центры, представлявшие собою своеобразные разведпункты, включавшие в свой состав несколько оперативных офицеров, радистов, как для дежурства на узле, так и для высылки на удаление в 100–200 км от базы с подвижными разведывательными группами, действовавшими зачастую самостоятельно по нескольку месяцев.

Рации «Джек» и «Тензер-М» предназначались для разведчиков и агентов, направлявшихся на легализацию в города, имевшие электросеть. В оперативной разведке широкого применения они не нашли.

Оружие, боеприпасы и взрывчатка, как правило, были табельными армейскими, и выдавали их разведчикам очень экономно. Имеющий автомат не рассчитывал получить еще и пистолет. Мины для диверсий изготавливались обычно самими разведчиками, для чего они проходили курс специального обучения. Несколько позже на вооружение стали поступать зажигательные термитные шары, мины замедленного действия и магнитные мины, очень удобные для организации диверсий на транспорте и предприятиях. Но в основном выручал тол, бикфордов шнур и механический универсальный взрыватель, иногда электрозапалы с подрывной машинкой.

Практически за весь период войны каких-либо специально изготовленных для целей разведки средств вооружения в оперативном звене не было, если не считать прибора «Бромит» — приставки к обычной винтовке для бесшумной стрельбы, да и она не нашла широкого применения вследствие чрезмерной громоздкости и слабой убойной силы при стрельбе через этот прибор.

Трудно было экипировать большую массу людей, особенно идущих на легализацию в занятые врагом населенные пункты Западной Украины, Белоруссии и Польши. Одевать их в москвошвеевские изделия было нельзя, а местной одежды достать было невозможно. Лесные группы и диверсионные отряды считали за счастье получить добротное армейское обмундирование и особенно яловые сапоги, незаменимые в партизанских условиях. Вся надежда была на приобретение всего необходимого на месте с помощью оружия у врага и его приспешников. Вспоминаются первые отряды московских партизан-разведчиков, уходивших зимой через линию фронта одетыми в лыжные ботинки и костюмы с десятком сухарей в вещмешке. Большое величие духа и патриотизм нужно было иметь, чтобы в тяжелый 1941 год голодным и полураздетым идти добровольно в логово врага и быть непреклонно уверенным в его разгроме, хотя он находился в каких-нибудь 30 км от столицы.

В первый год войны особенно остро давала о себе знать нехватка продовольствия. Людям, убывающим на длительную работу в глубокий тыл врага, весь ассортимент выдаваемого НЗ обычно укладывался в 4С — сухари, соль, сало, спирт. На текущее довольствие выдавали свиную тушенку — «Второй фронт» — и черный хлеб. Люди хорошо понимали положение страны. Они знали, что их старики, родители и дети получали 300 граммов черного недоброкачественного хлеба, а работающие — 600 граммов в день и почти ничего больше, а в Ленинграде — 50 граммов такого же хлеба в день.

Разведчик предпочитал продовольствию боеприпасы. Он не без основания рассчитывал получить продукты питания на месте не только у врага, но и у своих соотечественников — советских людей, делившихся с нашими людьми последним куском хлеба.

Следует отметить, что никаких материальных благ и привилегий служба в разведке по сравнению с пребыванием в линейных войсках не давала. Офицер получал денежное содержание по последней должности и имел равные со всеми возможности перевести аттестат семье или сохранять его до возвращения с задания в финчасти разведоргана. Рядовым и сержантам иногда устанавливалось небольшое денежное вознаграждение для оказания помощи семьям, но это вознаграждение немедленно прекращалось, как только связь с разведчиком прерывалась и он числился пропавшим без вести. А таких было в условиях работы в тылу врага немало, и лишь теперь выясняется, что многие из них погибли геройской смертью в борьбе с врагом. Пенсии семьям погибших солдат и сержантов и офицеров оформлялись и выплачивались на общих основаниях, как и всем семьям военнослужащих.