Читать онлайн «Оккультный мессия и его Рейх». Страница 25

Другая причина: Россия задерживала поставку крайне необходимого нам сырья. Вопреки обязательствам с их стороны, эти поставки с каждым днем замедлялись, и была опасность, что однажды они совсем прекратятся. Если русские не желали давать нам того, что обязались по договору, нам ничего не оставалось, как пойти и получить необходимое силой. Я пришел к такому решению немедленно после визита Молотова в ноябре, когда мне стало ясно, что рано или поздно Сталин оставит нас и перейдет на сторону врага. Не стоило ли потратить время на более тщательную подготовку? Нет, ибо в этом случае мы упустили бы инициативу; короткая передышка могла бы обойтись очень дорого. Нам пришлось бы подчиниться советскому шантажу относительно Финляндии, Румынии, Болгарии и Турции. Мы не могли этого допустить. Третий Рейх – защитник и покровитель Европы, не мог принести эти дружественные страны на алтарь коммунизма. Подобное поведение было бы бесчестным, и нас следовало бы покарать за него. Как с моральной, так и со стратегической точки зрения, это было бы плачевным гамбитом. Война с Россией стала неизбежной, что бы мы ни делали. Откладывать ее означало лишь одно – сражаться в еще менее благоприятных условиях.

Поэтому сразу же после отбытия Молотова я принял решение свести счеты с Россией, как только позволят то погодные условия».

Так Гитлер объяснял в 1945 г., но в 1941 г., он, помимо всего прочего, продолжал верить написанному им самим 17 лет назад в «Моей борьбе»: «...попавшая в лапы еврейского большевизма Россия, созрела для крушения». Кроме того, опьяненный невиданными военными успехами, фюрер был убежден в собственной непобедимости.

В феврале 1941 г., когда полным ходом шли приготовления, Гитлер сказал своим генералам:

«Как только „Барбаросса“ (кодовое название для русской кампании) развернется, весь мир затаит дыхание».

22 июня 1941 г., к удивлению многих, и, как говорят свидетели, неожиданно даже для самого Иосифа Сталина, немецкие войска без объявления войны перешли границы Советского Союза.

Началась жесточайшая и кровопролитнейшая схватка в истории.

В тот день, 22 июня, Гитлер обратился к гражданам Третьего Рейха:

«Сегодня около 160 русских дивизий стоят у наших границ. В течение последних нескольких недель имели место постоянные нарушения границы... Русские летчики неоднократно вторгались в наше воздушное пространство, они вели себя так, будто уже чувствовали себя хозяевами принадлежащих нам территорий. В ночь с 17 на 18 июня русские патрули проникли на территорию Рейха и отступили назад лишь после продолжительной перестрелки. Это показало нам, что наступил час, когда необходимо предпринимать шаги против заговора, плетущегося, с одной стороны, еврейско-английскими военными торгашами, и с другой – еврейскими заправилами большевистского центра в Москве».

Успехи германской армии поначалу превзошли самые радужные ожидания. К середине июля немецкие танки находились уже в 200 км от Москвы. К октябрю была оккупирована почти вся Украина, Ленинград оказался в кольце блокады, и советская армия понесла колоссальные потери в живой силе и технике.

Нужно отметить, что в некоторых местностях население приветствовало приход немцев. Алан Буллок пишет:

«Имеется достаточно свидетельств, что, когда немецкие войска вошли на Украину и прибалтийские государства, на них смотрели, как на освободителей. Однако обращение, которому подверглись местные жители, как со стороны гражданской администрации, так и от СС, продвигавшихся вслед за армией, быстро рассеяло эти иллюзии. Вместо того, чтобы попытаться вбить клин между народом и советским правительством, Гитлер предпочитал обращаться с жителями Восточной Европы, как со славянскими унтерменшами, годными лишь для рабского труда».

Уместно подчеркнуть, что подобная человеконенавистническая политика находилась в полном соответствии с русофобскими и антиславянскими взглядами, нацистского руководства. Для того, чтобы не быть голословными, приведем некоторые подлинные изречения лидеров нацизма.

Адольф Гитлер:

«Что же касается потешной сотни миллионов славян, то мы выберем лучших из них и приведем их в надлежащий нам вид. Остальных же мы изолируем в их собственных свинарниках. И всякий, кто осмелится говорить о поощрении местных жителей и цивилизовывании их, отправится прямиком в концентрационный лагерь».

Герман Геринг:

«В этом году от 20 до 30 миллионов людей умрут от голода в России. Может быть, это хорошо и должно быть, что определенным народам предстоит исчезнуть... В лагерях для русских пленных они уже начали поедать друг друга».

Генрих Гиммлер:

«Погибнут ли 10 тысяч русских женщин от истощения или выживут, копая танковый ров, меня совершенно не интересует: важно, чтобы был сделан этот ров для Германии».

Мартин Борман:

«Славяне существуют, чтобы работать па нас. Как только мы перестанем нуждаться в них, они могут умереть...»

Очевидно, что в 1941 г., когда войска под штандартами национал-социализма победоносно маршировали от норвежского берега до песков ливийской пустыни, гитлеровцы не считали нужным считаться с сентиментами жителей оккупированных территорий, ибо им казалось, что они на практике подтверждают правоту теории о расовом превосходстве.

Следует признать, что не только в Берлине, но и в западных столицах – в Лондоне и Вашингтоне – полагали, что Советскому Союзу пришел конец.

3 октября, вернувшись с Восточного фронта, Гитлер выступил с заявлением, транслировавшимся по всеми миру:

«Утром 22 июня началась величайшая битва в мировой истории. С тех пор прошло более трех с половиной месяцев, и сегодня я могу сделать следующее заявление. Все с той поры происходило согласно плану... Однако мы неправильно оценили один момент. Мы не имели представления о колоссальных приготовлениях этого врага против Германии и Европы, о той громадной опасности, которая существовала, и о том, что мы едва спаслись от уничтожения не только Германии, но и всей Европы. Сегодня я могу сказать об этом. Я говорю об этом сегодня в первый раз, потому что только теперь я могу заявить, что враг разбит и никогда больше не поднимется вновь».

Советская армия, бесспорно, потерпела исключительно тяжелое поражение, но списывать ее со счетов было рано. На помощь ей пришли два фактора: суровая зима и... явные промахи фюрера.

В преддверии холодов немецкие генералы планировали нанести сокрушительный удар по Москве и захватить столицу СССР. Но Гитлер решил иначе: он хотел прежде всего взять Ленинград и завершить оккупацию Украины. К тому времени, когда его войска перегруппировались для штурма Москвы, наступили холода, а вместе с ними поднялись и сильнейшие метели. Советская армия получила возможность оправиться от первых шоковых поражений.