Читать онлайн «Вселенная Алана Тьюринга». Страница 39

Если, как предполагал и сам Тьюринг, знания и интеллект человека проистекают из взаимодействия с окружающим миром, то, следовательно, знания сохраняются в мозгу человека неким образом, зависящим от природы породившего его взаимодействия. Слова, сохраненные в мозге, должны самой его структурой связываться с обстоятельствами применения данных слов, со страхом, смущением и слезами, которые ассоциируются с ними, или которые они замещают. Могут ли такие слова храниться в целях «интеллектуального» применения в машине дискретных состояний, моделирующей мозг, если данную модель не снабдить периферическими моторными, сенсорными и химическими системами, присущими мозгу? Возможен ли интеллект вне жизни? Существует ли сознание вне коммуникации? Есть ли язык без бытия? Отделима ли мысль от переживания? Такие вопросы задавал Алан Тьюринг. Является ли язык лишь игрой, или же он непременно связан с реальной жизнью? В отношении шахматного мышления, математического мышления, да и любого чисто технического мышления, применяемого при исключительно символьном решении проблем, существуют мощные аргументы в поддержку точки зрения Тьюринга. Однако, рассматривая область человеческой коммуникации во всей широте, не удается не только разрешить данные вопросы, но даже должным образом поставить их.

Безусловно, наиболее явно все эти вопросы проявились в докладе 1948 года при выборе видов деятельности, подходящей для мозга «лишенного тела». Тьюринг свел их к действиям, не требующим «органов чувств, или движения». Но даже тогда, выбрав криптоанализ в качестве области, пригодной для разумных машин, он намеренно не акцентировал внимания на тех сложностях, которые возникают из взаимодействия между людьми.

Еще эта тема беспокоила Тьюринга:

«Следует, тем не менее, отметить ряд уже упомянутых физических ограничений. Неспособность насладиться клубникой со сливками может показаться читателю пустячной. Не исключено, что возможно добиться того, чтобы машина получила удовольствие от вкуса блюда, но попытки добиться этого будут ничем иным, как идиотизмом. Однако данное ограничение вносит свой вклад в иные ограничения, скажем, сложность установления дружественной связи между человеком и машиной, подобно той, что возникает между белым человеком и белым человеком, или темнокожим и темнокожим».

Хотя данная уступка не являлась особенной, она была крайне существенной и открывала вопрос о том, какую роль играют подобные свойства человека в «разумном» использовании языка. Данный вопрос Тьюринг не изучал.

Через несколько дней компьютер был доставлен в Манчестерский университет, в котором была недавно построена вычислительная лаборатория. Алан написал Майку Вуджеру:

«Нашу новую машину доставят в понедельник [12 февраля 1951]. Я надеюсь, что одной из первых моих работ на ней станут исследования по «химической эмбриологии». В частности, я думаю, что можно объяснить появление связи чисел Фибоначчи с еловыми шишками».

Уже прошел двадцать один год, и компьютер достиг совершеннолетия. Было такое чувство, как будто все, что он сделал, и все, что мир с ним сделал, было для того, чтобы обеспечить его универсальной электронной машиной, с которой можно думать о тайне жизни.

Большая часть установки компьютера, как он представлял ее себе для ACE, теперь стала реальностью; люди вскоре стали приходить к ним со своими проблемами; «мастера» программировали его, а «слуги» проводили обслуживание. Они действительно создали библиотеку программ. (На самом деле, речь шла именно о последнем вкладе Алана в вычислительную систему Манчестера, – он заложил способ написания и заполнения формального описания программ, предназначенных для общего пользования). У него была собственная комната в новом здании компьютерного центра, и он был, по крайней мере, в теории, главным «мастером». Инженеры перешли на проектирование второй, более быстрой машины (к которой он не испытывал никакого интереса), и он вполне мог взять на себя ответственность за использование первой.

Возможности проведения семинаров и публикаций были безграничными, поскольку это был первый коммерчески доступный электронный компьютер в мире, опередивший на несколько месяцев UNIVAC, сделанный фирмой Экерта и Мокли. Он также пользовался решительной поддержкой британского правительства, чья Национальная Корпорация Развития Исследований под председательством администратора Лорда Хоулсбери, управляла инвестициями, продажами и защитой патента, после 1949 года. На самом деле они смогли даже продать восемь копий компьютера, первый – в Университет Торонто, для проектирования Морского Пути Святого Лаврентия, затем остальные уже более осмотрительно, в Научно-Исследовательский Центр Ядерного Оружия и Центр Правительственной Связи.

Чуть позже электронные компьютеры начали посягать на мировую экономику, Алан Тьюринг отступил, и с головой погрузился в забытые, «фундаментальные исследования».

Майк Вуджер выступил с докладом о сравнительной эффективности кодов машинных программ Манчестера и Национальной Физической Лаборатории. Алан пригласил его остаться в Холлимиде на неделю конференции. Его гость мог бы испугаться, если бы он знал, что Алан был гомосексуалистом, но он оставался в неведении. То, что он увидел на встрече, его немало удивило. Это был хаос из горшков и кастрюль, полных сорняков и вонючих смесей, в которых Алан в качестве своего хобби выяснял, какие химические вещества он может сделать из природных материалов, и, в частности, проводил некоторые электролитические эксперименты. Майк Вуджер поначалу восхищался методом перевязки кирпичных плит, но затем не проявил полного понимания, когда Алан пытался объяснить свой прогресс в морфогенезе.

Это была биологическая теория, а не имитация или игра, и это была его любимая тема на тот момент. Наконец-то появилось что-то еще, в чем он был серьезно заинтересован, и о чем мог также рассказать. Как только новый компьютер был установлен и заработал, была создана имитация химических волн на идеализированном кольце клеток, «Гидра Тьюринга». После долгой работы он собрал набор гипотетических реакций, которые, при включении условий работы в первоначальном однородном «супе», будут иметь эффект создания стационарного пространственного распределения волн концентрации химического вещества. Это может происходить с разной скоростью, с разными результатами: «быстрого приготовления» и «медленного приготовления», как назвал он их.