Читать онлайн «Черчилль и Гитлер». Страница 15

Иногда Гитлер обращался к немецкой истории времен Арминия, вождя германского племени, бросившего вызов Римской империи, императора Барбароссы и Фридриха Великого, создавая мифическое героическое прошлое всей Германии, которое он затем эффектно сравнивал с тем унизительным положением, в котором она оказалась по Версальскому договору и которое, как он утверждал, являлось результатом того самого «удара ножом в спину». На самом же деле поражение в войне объяснялось ударом, нанесенным германской армии английской, французской, американской и канадской армиями, а не пресловутым предательством евреев.

Даже те, кто не разделял нацистскую идеологию, поверили в теорию о Dolchstosslegende, учитывая, что она явилась подлинным психологическим бальзамом, пролившимся на раны гордой нации, страдавшей от поражения. В биографии, опубликованной в 2002 г., сообщается, что в 1920-х гг. отец князя Плесского, одного из представителей высшей немецкой аристократии, как-то рассказал ему о том, что накануне вечером он ужинал на Парижской площади в Берлине с богатой светской львицей фрау фон Фридлянд, еврейкой по происхождению, которая якобы поведала ему следующее:

Вы, возможно, не понимаете, что были близки к победе в войне благодаря нашей поддержке по всему миру, и в том, что потом все обернулось для вас очень плохо, тоже виноваты мы, евреи. Если помните, в 1917 г. Бальфур опубликовал свою знаменитую «Декларацию», в которой содержалось обещание создать «в Палестине национальный дом для еврейского народа». До того момента мы были на вашей стороне, поскольку кайзер ранее также говорил о создании сионистского государства, но после декларации Бальфура было решено, что мы должны бросить все наши силы на поддержку союзников.

Мы так и сделали, и все усилия нашей международной организации были задействованы в этом направлении. Вы, конечно, не осознаете, какую ошибку совершили здесь в Германии и Австрии, позволив евреям получать заказы от армии, поскольку это дало нам возможность собирать информацию на всех уровнях, вплоть до генерального штаба, и получать представление о том, как работает ваша военная машина, что при других условиях было бы невозможно. Эту информацию мы передавали союзникам. Таким образом они заблаговременно узнавали обо всех ваших планах и о том, где и когда планируется предпринять следующие военные действия.

Князь Плесский вспоминал, что «мой отец очень расстроился. Он никак не мог поверить в то, что его еврейские знакомые, которых он много лет знал до войны и которые казались верными подданными Германии и преданными друзьями и сторонниками кайзера, на самом деле все это время готовились нанести ему удар, в случае если поступит такой приказ от их политических лидеров»[25]. Если просвещенные аристократы могли поверить такой нелепой лжи и теориям о тайном заговоре, то насколько легче было убедить в этом менее образованные народные массы?

Какими бы омерзительными ни казались нам убеждения Гитлера, в «Моей борьбе» он ясно высказывает свою идею о Германском рейхе (империи), который однажды подчинит себе всю Европу. Для людей, считавших себя жертвой злонамеренных действий – сколь абсурдными ни были бы теории, лежавшие в основе этой уверенности, – тому приводились неопровержимые доказательства. В своей книге Гитлер писал:

Если наш немецкий народ ныне столь невозможным образом сжат на крошечной территории и вынужден поэтому идти навстречу столь тяжелому будущему, то из этого вовсе не вытекает, что мы должны примириться с судьбой… Дело обстоит так, что Германия либо будет мировой державой, либо этой страны не будет вовсе. Для того же, чтобы стать мировой державой, Германия непременно должна приобрести те размеры, которые одни только могут обеспечить ей должную роль при современных условиях и гарантировать всем жителям Германии жизнь.[26]

В то время мало кто воспринимал подобные заявления всерьез. Однако Гитлер обладал столь несокрушимой верой в себя, что его ничто не могло остановить. Он был глубоко убежден в собственном особом предназначении. «9 ноября 1918 г. не пройдет евреям даром, – сказал он министру иностранных дел Чехословакии Франтишеку Хвалковскому в январе 1939 г. – День расплаты настанет». Эту извращенную, параноидальную теорию заговора большинство современных психиатров диагностировало бы как первичные симптомы психопатии. Однако мало кто узнал бы о том, что он психопат, если бы не кризис капитализма, известный как «крах на Уолл-стрит».

Резкие перемены в судьбе Гитлера наступили, когда в октябре 1929 г. в Нью-Йорке рухнула американская фондовая биржа. Вскоре за этим на Европу обрушилась Великая депрессия, принеся с собой безработицу для миллионов трудящихся и вызвав всеобщее недовольство масс. В мае 1928 г. нацисты получили всего 2,6 % голосов и только с десяток мест в парламенте, но к сентябрю 1930 г. – когда число безработных в Германии достигло пяти миллионов человек – у них было уже 18,3 % голосов избирателей и более сотни мест в Рейхстаге. Через месяц после Лозаннской конференции, состоявшейся в июне 1932 г., на которой Германия согласилась с окончательной суммой репараций по Версальскому договору, нацисты выиграли 37,4 % голосов. На этих выборах антидемократические партии получили большинство голосов избирателей; впервые в истории крупное современное государство намеренно голосовало против демократии. Теперь, когда кризис привел к расколу Германии, Гитлер внезапно приобрел то, в чем нуждается каждый успешный лидер: сторонников.

Черчилль также имел крепкую, непоколебимую веру в могущественную Британскую империю, основанную на ценностях цивилизованного мира. В 1930-х гг. в своем кабинете в поместье Чартвелл, графство Кент, он написал много речей, предупреждая об опасности, которую нацисты представляли для Британии и всего мира. Вот выдержка из речи, которую он написал для выступления в «Сити-Карлтон Клубе» в сентябре 1935 г., когда итальянская угроза Абиссинии (современной Эфиопии) стала еще более зловещей, а в Германии были приняты Нюрнбергские законы, по которым евреи лишались гражданства, а на государственном флаге появилось изображение свастики:

Перевооружение Германии осуществляется огромными темпами и в гигантских масштабах. Вся сила и мощь фашизма направлена на военные приготовления на земле, море и в воздухе. В этом году Германия, при диктаторском режиме герра Гитлера, потратила на армию, флот и воздушные силы, по крайней мере, в шесть раз больше, чем мы. Большая часть немецких финансов пущена на военный бюджет. Я восхищаюсь великим немецким народом, но перевооружение Германии, организованное и осуществляемое в том виде, как оно есть сейчас, должно казаться любому, кто обладает чувством меры, самым чрезвычайным и тревожным фактом на сегодняшний день[27].