Читать онлайн «The Intel: как Роберт Нойс, Гордон Мур и Энди Гроув создали самую влиятельную компанию в мире». Страница 14

Однако все пошло наперекосяк.

То, что тогда точно случилось, все еще является предметом споров между старыми сотрудниками Fairchild и историками современной индустрии. Что очевидно, произошло сразу несколько событий разом.

Во-первых, вся индустрия электроники начала показывать спад. Идея о том, что области высоких технологий присуще свойство четырехлетнего цикла подъема-спада, хорошо известна в наше время – теперь, когда Долина прошла через пару дюжин подобных циклов различной степени тяжести. Но в 1966–1967 годах это было совершенно новым явлением, возникшим, возможно, благодаря перепроизводству в ожидании заказов от нового рынка телевещания в дециметровом диапазоне, военному подъему в связи с войной во Вьетнаме и космической программе NASA.

Вторым фактором было то, что появился новый метод производства в индустрии полупроводников – технология изготовления интегральных схем на МОП-структурах (структура металл-оксид-полупроводник). Так как она была быстрее, дешевле и энергоэффективнее, она уже воспринималась как будущее индустрии. Пока другие компании пытались перестроиться от традиционной технологии биполярных приборов на МОП-технологию, Fairchild игнорировала эту революцию. Как сказал один из сотрудников Fairchild, «все понимали, что МОП была новой волной в будущее. Это была очевидная технология для чертовых калькуляторов. И все же мы не могли найти кого-то, кто хотел бы ею заниматься».[18]

Однако растущий успех бывших сотрудников Fairchild на этом новом рынке не был потерян нынешними. В конце концов, они говорили себе те слова, которые будут повторяться в тысяче голов инженеров многие годы спустя: «Эти парни здесь работали. Они не отличались от нас – уж точно не были умнее. И теперь посмотрите на них. Они богаты. Чем мы хуже?»

Открылась дверь. Первым человеком, прошедшим через нее, был Боб Видлар, изменнический гений. Оглядываясь на его прошлое пьянство, драки и беспорядочное поведение, нельзя при этом не заметить, что Видлар был одним из самых креативных умов в истории технологии. Его сильной стороной были линейные устройства – нецифровые цепи вроде усилителей, которые были последними лучшими холстами выдающихся художников в электронике. Единственной вещью, волновавшей Видлара больше, чем его линейные устройства, была его свобода. Которую он охотно демонстрировал, начиная с вырубки деревьев в Fairchild и заканчивая поездкой в своем Mercedes с козлом внутри, чтобы он обглодал нестриженый газон в National Semiconductor. В свои последние годы он изредка приезжал из Мехико, из своего обнесенного забором жилья, чтобы представить свой новый проект Linear Technologies. Относительно короткая жизнь Видлара (он умер в возрасте 53 лет) вся была посвящена избавлению от любых ограничений этой свободы – включая недостаток денег. Так что утром 1966 года Роберт Видлар объявил, что покидает Fairchild Semiconductor, чтобы присоединиться к маленькой полупроводниковой молодой фирме (вниз по улице в Санта-Кларе) под названием National Semiconductor.

Как и в случае со всеми увольняющимися работниками, на его интервью по выяснению причин ухода Видлара попросили заполнить шестистраничный список вопросов, объясняющих причины его выхода из компании. Вместо этого Видлар написал большими прописными печатными буквами на каждой странице: Я… ХОЧУ… СТАТЬ… БОГАТЫМ. Затем, так как он никогда не писал свое имя, он подписал последнюю страницу буквой X. Это было первое знамение того, что последует для Fairchild впоследствии.

А последовало то, что отрасль компании, о которой никто никогда не волновался, – производство – начала распадаться. Это было последнее место, от которого ожидали проблем: в конце концов, Чарли Спорк был богом производства полупроводников. И была целая гора заказов, производственные линии Fairchild работали без продыху, так что вроде бы, напротив, компания добавляла дополнительные смены. И все же внезапно производство потерпело крах, сроки поставок срывались, Fairchild больше не могла производить достаточно работающих чипов, чтобы удовлетворить спрос как раз в тот момент, когда она имела шанс максимизировать выручку.

К концу 1966 года Fairchild Semiconductor могла поставлять чипы только на треть текущих заказов. Она даже не могла выпускать новые виды продукции на рынок, потому что застряла между развитием и производством.

И тогда появилась третья причина, по которой случился крах компании Fairchild. Настоящая причина упадка компании – или просто так думают многие пришедшие потом сотрудники Fairchild, вспоминая старых руководителей, – в том, что головная компания использовала Fairchild Semiconductor как дойную корову, слишком долго забирая крупные доходы, которые были нужны подразделению для того, чтобы наработать инвестиционный капитал. Теперь Fairchild Semiconductor начала физически ломаться под бешеным натиском столь большого количества заказов. Подтверждал этот аргумент тот невообразимый ритм работы Fairchild Semiconductor, который поддерживался в последние восемь лет. За это время компания разрослась из «Восьмерки» в фирму с двенадцатью тысячами работников, с продажами на 130 миллионов долларов (в долларах 1966 г.) – быстрее, чем любая производственная компания. Множество технологических компаний разрасталось лишь с долей скорости Fairchild и все же ломалось под натиском этой болезни роста. Недостаток денег и избыток рисков в конце концов стали слабостями и Fairchild Semiconductor.

Но четвертое объяснение, данное самим Спорком, возможно, лучшее. Он был вне себя от ярости, когда ему приходилось работать с головной компанией Fairchild Camera & Instrument. Как человек, не подчиняющий свою волю кому-либо, Спорк ненавидел почти все, что он видел в этом корпоративном подразделении… и, к своему разочарованию, понимал, что почти ничего не может с этим сделать, – как он говорил Джерри Сандерсу: «Я не хочу чувствовать себя ребенком, написавшим себе в штаны. Я хочу управлять своим собственным шоу».

Существовали и другие причины. Бум в индустрии полупроводников создал огромное поле тяготения для талантов, и к середине 1960-х уже был недостаток инженеров электроники, физиков твердого тела и компьютерных ученых в стране, чтобы удовлетворить этот спрос. Так что компании по производству чипов делали единственное, что им оставалось: они пытались вторгаться на поля своих конкурентов.

Fairchild Semiconductor, наполненная талантами и привлекавшая внимание электронной индустрии, была отличной мишенью для «охотников за талантами» и корпоративных вербовщиков. Было только одно решение этой проблемы, как считал Спорк, и это было то, чего Fairchild Semiconductor всегда хотела: свобода. И это, в свою очередь, означало две вещи: позволить подразделению полупроводников оставлять большую часть своих прибылей для реинвестирования и дать своим работникам право покупать ограниченное количество акций компании по фиксированной цене.