Читать онлайн «Русский Египет». Страница 23

Русские люди жили преимущественно в Каире и в Александрии, но были они и в Порт-Саиде. По словам Мухаммеда Мограби, еще совсем недавно одна из улиц города называлась «Русской». Весной 1917 года наши соотечественники там избрали комитет «для представительства нужд местной русской колонии». Нельзя исключить, что среди них находились и политэмигранты, располагавшие соответствующей литературой. Впрочем, и в буржуазной прессе хватало новостей для горячего обсуждения. К тому же, вероятно, и сам лейтенант Павел Зарин был настроен революционно: недаром его вскоре избрали председателем комитета команды «Пересвета».

Словом, посланник Смирнов наверняка почувствовал облегчение, когда получил 10 апреля сообщение из Александрии о том, что основная часть экипажа «Пересвета» в составе 10 офицеров и 434 кондукторов и матросов отбыла в Марсель на английском транспорте «Саксон». Две группы моряков были отправлены во Францию еще раньше. 57 человек остались в Египте: 9 тяжелораненых — в госпитале в Александрии, остальные — в Порт-Саиде при командире корабля. Они должны были участвовать в спасении пушек с затонувшего крейсера.

Вскоре после гибели «Пересвета» возникла идея вторично поднять его. Однако за это сложное дело никто не взялся. Тогда решили спасти хотя бы новые пушки. В марте 1917 года на этот счет был заключен контракт с итальянской фирмой «Панелли». Работы должны были начаться той же весной и быть закончены через девять месяцев.

Тем временем команда крейсера застряла во Франции. Направили ее туда, а не в Россию потому, что намеревались использовать для комплектования экипажей судов, заказанных в Англии и Америке. Но поставки судов задерживались, и основная часть матросов с «Пересвета» осела в казармах города Брест. По словам помощника российского военно-морского агента во Франции капитана второго ранга Пашкова, ездившего на неделю в Брест, «команда находится под влиянием небольшого числа (около 60) крайних, которые называли себя максималистами». Разбиваться по мелким судам матросы не желали и требовали отправить всех вместе в Россию. Вслед за своим помощником выехал в Брест и сам военно-морской агент капитан первого ранга Дмитриев. Он застал команду митингующей «в присутствии нескольких агитаторов из русских эмигрантов интернационального направления». На митинге были избраны два делегата в Совет рабочих и солдатских депутатов — Петр Клюдиков и Иван Огуречкин. Вскоре они отправились в Россию.

В Петербурге матросы с «Пересвета» добились аудиенции у первого помощника морского министра и заявили ему, что крейсер был взорван «адской машиной». Депутаты потребовали прекратить работы по подъему пушек с затонувшего крейсера, поскольку тем самым «могут быть уничтожены доказательства их подозрений», а также назначить комиссию по надзору за работами на «Пересвете», половину членов которой должны составить представители команды. Они также внесли запрос о судьбе крейсера и его команды в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. В стране царило двоевластие, и морское министерство не могло уже так просто отмахнуться от требований матросов. Тем более что работы по подъему пушек еще не начинались.

Летом 1917 года было решено создать специальную комиссию по расследованию обстоятельств гибели «Пересвета». Возглавил ее представитель морского министерства капитан первого ранга Макалинский. От русской колонии в Порт-Саиде в состав комиссии вошли Александр Пахомов и Исаак Рохваргер. Команде тоже предложили избрать в комиссию двух представителей. Ими стали водолаз Михаил Петров и комендор Николай Лучинкин.

Вскоре российский консул в Александрии А. М. Петров телеграфировал в Каир: «6 августа (19 по новому стилю. — В. Б.) в Александрию прибыли из Марселя на французском транспорте матросы крейсера «Пересвет» Михаил Петров и Николай Лучинкин. Они были снабжены билетами до Порт-Саида и здесь высадились самовольно. Мне донесено, что в помещении консульства второй вел разговор пацифистского и большевистского характера о необходимости прекратить войну».

В начале сентября уже капитан Макалинский шлет из Порт-Саида в Каир телеграмму Смирнову: «Считаю своим долгом Вам сообщить, что здешние французские и английские власти очень сильно заинтересовались нашим депутатом Лучинкиным, наводят о нем справки у консула. Видимо, они принимают очень серьезно этого пропагандиста, сошедшего самовольно в Александрии и успевшего провезти кучу коммунистических брошюр». А вскоре российскому посланнику делает письменное представление сам английский главнокомандующий в Египте. Он требует удалить комендора Лучинкина «ввиду анархической и пацифистской пропаганды с его стороны». Стало быть, в Порт-Саиде комендор общался не только с соотечественниками.

И морское министерство, и Министерство иностранных дел России ответили на запрос Смирнова, что не только не против высылки Лучинкина, но и считают ее необходимой. Однако времена были уже не те, чтобы распоряжаться судьбой человека, представлявшего интересы нескольких сот матросов. Во всяком случае, капитан Макалинский сообщил в Петроград, что решение этого вопроса выходит за пределы его компетенции. Переписка о судьбе комендора длилась до середины октября. Затем поток архивных документов прерывается, так и не прояснив, что же стало с Николаем Лучинкиным. Был все-таки выслан в Россию? Или отправился туда сам, уже после Октябрьской революции? А что стало с Михаилом Петровым и теми 48 матросами, что остались при комиссии, так и не завершившей, кстати, своей работы?

Махмуд аль-Масри рассказал мне историю, имеющую прямое отношение к этим вопросам.

— У меня был начальник-англичанин, — вспоминал старик, — а у него в Александрии брат, владевший механической мастерской. Там работал немец-инженер. Так вот дочь этого немца вышла замуж за русского моряка с вашего крейсера, когда их выпустили из лагеря. Свадьба была у нас, в Порт-Фуаде, а жить они поехали в Каир.

Может быть, на каирских улицах или базарах я встречал, сам того не ведая, потомков русского матроса с крейсера «Пересвет»…

Накануне Октябрьской революции обрываются следы и основной части команды крейсера. 1 августа 233 человека во главе с лейтенантом Зариным прибыли в Архангельск на борту крейсера «Лорен». 88 матросов сошли в Мурманске, чтобы продолжить службу на «Аскольде». 9 августа из Архангельска в Петроград ушла телеграмма с предложением:«…считаясь с моральным и физическим состоянием команды «Пересвета», уволить сразу всю команду в девятинедельный отпуск». На следующий день на ней появилась резолюция: «Согласен». Подпись неразборчива.