Читать онлайн «Князь Русской Америки. Д. П. Максутов». Страница 15

В генеалогических изысканиях принято прослеживать роды по мужской линии, поэтому не всегда просто уделить заслуженное внимание достойным супругам, матерям и сестрам героев, носившим титулы княгинь или княжон. Первыми становятся, вторыми рождаются.

Положение дворянских семей определялось не только родственными связями. Не меньшее, если не большее, значение имели свойственники — лица, не являющиеся родственниками, но имеющие общих родственников. Свойственниками в общем случае считались родственники жены и родственники мужа. Для веков прошедших родственные и свойственные отношения придавали семье устойчивость, не позволяли пропасть роду в целом. Часто они определяли и само физическое выживание дворян, впавших в немилость властей. Большинство осужденных декабристов в полной мере воспользовались такими отношениями. Недекларируемые отношения свойственников в российском истеблишменте порой остаются не замеченными даже опытными биографами. Попробуйте проследить, например, связь воспитателя наследника престола и патронируемого им чиновника, который вырастает до министра финансов.

Прежде чем родословная героя перейдет в его биографию, приведем всех известных прямых предков Дмитрия Петровича по мужской линии.

I

Максют

Айдар

Арслан

Мустай Арсланович — до 1657 — после 1714 Сулейман

Михаил Сулейманович (Семенович) — до 1720 — 1780-е Иван Михайлович — ум. до 1822 Петр Иванович — ок. 1790 — 1867

Максутовы относились к дворянам Пензенской губернии. Наверное, Петр Иванович Максутов покинул отчий дом и не сразу нашел свое место в жизни. Есть сведения, что отец и дед князя Дмитрия Петровича служили некоторое время в гвардии.

По правилам того времени отец князя именовался Петр Иванов сын Максутов. Так называемое полуотчество. К 1832 г. он служил в Перми по гражданской части в чине коллежского асессора (8-ю класса), имел собственный дом, был счастливо женат на профессорской дочери Яковкиной Анне, воспитывал дочь Екатерину (1822 г. р.) и сыновей Павла (1825 г. р.), Николая (1829 г. р.), Александра (1831 г. р.). Таким образом, Дмитрий Петров сын Максутов был пятым ребенком в семье. Вслед за Дмитрием родились Петр (1834 г.) и Георгий (1836 г.).

Согласно данным Пермской духовной консистории, «у управляющего Пермской удельной конторой коллежского асессора князя Петра Ивановича Максутова и законной жены его Анны Ильиной родился сын Дмитрий 1832 года мая 12 дня, коему при крещении восприемниками были пермский вице-губернатор статский советник Александр Николаев Евсеев и пермского губернского прокурора Баранова жена Евгения».

Несколько слов следует добавить о выборе имени, данного при крещении. Вслед за Павлом Флоренским автор готов повторить: «Я не взялся бы утверждать, что имена не оказывают никакого влияния на судьбу. Имя — тончайшая плоть, посредством которой определяется духовная сущность». В традициях того времени было выбирать имя по Святцам. Выпал день поминания Благоверного царевича Дмитрия Московского. Поэтому младенец и был наречен Дмитрием. С греческого это имя можно перевести как принадлежащий Деметре, богине земли и плодородия. Такой несколько языческий смысл православного имени растворился в истории. Но зато на Руси почитали святых, носивших это имя. И не только царевича, но и бесстрашного праведного воина Дмитрия из Солуни, осеннего святою.

В далеком мае 1832 г. были написаны первые официальные строки, соединившие родословную Максутовых и биографию князя Дмитрия Петровича. Если считать от официально признанного благородного мурзы Мустая, то это было шестое поколение Максутовых. Во всех документах дата рождения князя указана 10 мая. Не верить духовной консистории оснований нет. Возможно, в старом ^^

архиве записана дата крещения младенца Дмитрия. Но уже в этой первой записи о жизни мальчика можно угадать место предначертанного ему подвига, потому как составлялась эта запись со ссылкой на «метрические книги Пермского Петро-Павловского собора в части о родившихся». Все, что произойдет с князем до 22 лет, будет его подготовкой к Петропавловску. Все, что произойдет позже, будет осенено славой Петропавловска и не позволит князю сойти с пути чести.

КАМА ВПАДАЕТ В КАСПИЙСКОЕ МОРЕ:

ПЕРВЫЕ УРОКИ ГЕОГРАФИИ

1832-1851

На европейских картах XVII в. все, что располагалось восточнее Московии до самого Тихого океана, называлось Великой Тартарией (Татарией). И даже пролив, отделяющий от материка самый большой тихоокеанский остров российского владения — Сахалин, назван в силу этой традиции Татарским. Предки русского князя — татарские мурзы, сами того не желая, дали название огромной стране. Правда, существовала эта страна лишь на сомнительных картах и в воображении просвещенных европейцев. Существование этой виртуальной страны пугало Европу с XIII в. Столетие с такой нумерацией само по себе никак не могло быть счастливым, а тут еще откуда ни возьмись монгольское нашествие, ставшее в исторических хрониках татаро-монгольским. Последний раз «татарские полчища» прошлись по Европе эдак в 1812—1814 годах, ставя на место Императора французов духовного потомка Чингисхана. Правда, были эти славные всадники уже под двуглавым российским орлом. Когда менее чем через полвека после Наполеоновских войн в Германии нашли первый череп древнего человека, названного неандертальцем, антропологи первоначально посчитали, что он принадлежал татарскому воину-освободителю той эпохи. Можно подумать, что среди европейцев не хватает людей с оригинальной внешностью.

Часть Азии за Уральскими горами — Камнем, именуемая русскими Сибирью, а не Татарией, могла казаться бесконечной. За этой землей начинался Восточный океан, за ним Америка. Вопрос, сошлась ли Великая Татария с Америкой, волновал не одно поколение географов. Чем восточнее, тем все менее подробными становились европейские карты, тем больше неизведанные воды и земли давали простора фантазии путешественникам и порой независимым от них картографам. Одна такая фантазийная карта заставила В. Беринга бессмысленно тратить время на поиски несуществующей земли. Дорого заплатила Вторая Камчатская экспедиция за полет воображения европейских картографов. Настоящие карты чертились кровью; русской, татарской и легиона племен, которые «стремились» войти в европейское географическое пространство. К середине XIX в. карта той части Азии, которой предстояло стать российской, была обозначена только в самых общих контурах. Империя продолжала прирастать Сибирью.

Таких экспликаций к карте Родины юный князь Дмитрий Максутов конечно же не получал. Его никто не готовил княжить или управлять землями, исконными или обретенными. Как и всякого русского дворянина, его готовили служить. Служить Отечеству и Трону.