Читать онлайн «Ричард III». Страница 90

Глава восьмая.

ПРИНЦЫ В ТАУЭРЕ

Если прах Ричарда III упокоился с миром, пусть даже через пять с лишним столетий, то обвинение в убийстве племянников с короля не снято до сих пор. Впрочем, в Средневековье на физическое устранение детей, да еще по весомым политическим мотивам, смотрели гораздо проще, чем сейчас, и современников на удивление мало волновала судьба принцев, бесследно исчезнувших в Тауэре. Вовсе не причастность к этому убийству стала причиной падения Ричарда, и вовсе не она определяет его значение как государственного деятеля. Недаром британский историк-медиевист Хелен Мод Кэм воскликнула в сердцах: «И все-таки я не понимаю, как люди могут так переживать из-за судьбы пары сопливых сорванцов? Какое влияние они оказали на положение дел?»

Малозначимость в исторический перспективе убийства детей Эдуарда IV усугубляется тем, что достоверно выяснить все его подробности и, следовательно, безошибочно определить виновного не представляется возможным по крайней мере в ближайшем будущем — для этого просто не хватает фактов. Можно лишь с некоторой долей правдоподобности назвать основных подозреваемых.

Очень серьезные мотивы имел, конечно же, Генри Тюдор, однако именно его кандидатуру придется отбросить, поскольку у него не было никакой возможности совершить это преступление до вступления в Лондон в 1485 году. Принцы же, несомненно, не пережили 1483 года, что бы ни говорили сторонники различных теорий их чудесного спасения. Но Генри твердо знал, что дети мертвы, поскольку отменил акт, признающий их незаконнорожденными — то есть признал их права на трон, перевешивающие зыбкие права самого Тюдора.

Следующим подозреваемым является Ричард III. Прежде всего интересно, что думали по этому поводу его современники. Доминико Манчини, живший в Англии и покинувший ее перед самой коронацией, писал: «После убийства Хейстингса доступ к королю [Эдуарду V] всем его слугам был закрыт. Он и его брат были переведены во приличествующие им внутренние апартаменты Тауэра; с каждым днем их все реже видели за окнами и решетками, пока они не перестали появляться совсем. Доктор Арджентайн, последний из тех, чьими услугами пользовался король, рассказывал, что молодой король, как жертва, обреченная на заклание, стремился получить отпущение грехов ежедневной исповедью и покаянием, поскольку верил, что смерть стоит за его плечом… Однако разделались ли с ним и какого рода смерть он принял, я пока не выяснил»{121}.

Следующее свидетельство обнаруживается в акте первого парламента короля Генри VII. У Тюдора не нашлось никаких доказательств прямой причастности Ричарда III к убийству принцев, и ему пришлось отделаться лишь общим перечислением всех смертных грехов, в которых, по его мнению, погряз предшественник, включая «пролитие крови младенцев».

Весьма осведомленный автор второго продолжения «Кройлендской хроники» был лично знаком с Ричардом III и входил, по всей видимости, в состав королевского совета. Он не питал особых симпатий к королю при его жизни, но также не взял на себя смелость выдвинуть прямое обвинение, хотя это весьма приветствовалось бы новым монархом. Хронист лишь процитировал слухи, имевшие хождение в то время. Так, под 1483 годом он отметил: «Публично объявлено, что Генри герцог Бакингемский, проживавший в то время в Брекноке в Уэльсе, раскаялся в своем прошлом поведении и стал одним из вождей попытки [отомстить за обиды]. Тем временем распространился слух, что вышепоименованные сыновья короля Эдуарда умерли насильственной смертью, но неясно, каким образом»{122}.

Под 1484 годом он вновь не решился прямо приписать убийство королю, переложив ответственность на какого-то безвестного поэта, которого без комментариев процитировал в своей хронике:

В отличие от автора «Кройлендской хроники» Джон Раус, при жизни Ричарда превозносивший его многочисленные достоинства, после гибели короля всей душой стал служить новому хозяину. Он не только изобразил его монстром, но и без обиняков заклеймил как серийного убийцу:

«[Ричард III] взошел на трон, убив того, чьим защитником до достижения совершеннолетия он сам являлся… Он убил его [короля Эдуарда V] вместе с его братом. Он отравил и леди Энн, его королеву, дочь графа Уорикского. Теща, почтенная графиня Энн, вдова и наследница этого благородного лорда, искала у него убежища, и он запер ее до конца ее жизни. И, что самое отвратительное для Бога и всех англичан, да и для всех других народов, которым это стало известно, он послал других, чтобы убить святого человека короля Генри VI, или, как многие думают, сделал это своими руками»{124}.

За исключением этого предельно тенденциозного пассажа современники, лично знакомые с Ричардом III и вращавшиеся в придворных кругах, не склонны были выдвигать необоснованные обвинения и лишь ссылались на слухи, имевшие хождение в Англии. Народная молва порой действительно без весомых доказательств приписывала преступление королю. Это вполне объяснимо, ибо ответственность за все важные события в жизни страны нес монарх.

А вот люди, которые никогда не встречались с Ричардом III и даже близко не подплывали к берегам Англии, позволяли себе гораздо более вызывающие сентенции. В начале 1484 года канцлер Гийом де Рошфор с пафосом произнес на заседании Генеральных штатов: «Взгляните, молю вас, на события, которые произошли в этой земле [Англии] после смерти короля Эдуарда. Посмотрите, как его дети, уже большие и возмужавшие, были безнаказанно убиты, а корона передана благоволением народа их убийце»{125}. Писатель и историк Диего де Валера в письме королям Испании, безбожно перевирая факты, безапелляционно заявил: «Вашим королевским величествам достаточно хорошо известно, что сей Ричард убил двух невинных племянников, коим по смерти его брата должно было принадлежать королевство, несмотря на то, что король Эдуард, их отец, вел войну в Шотландии, в то время как Ричард оставался в Англии. Говорят, что он убил их ядом»{126}. Таким образом, француз дополнил по своему разумению информацию, полученную от своего приятеля Доменико Манчини, а испанец творчески развил сообщения наемника Хуана де Салазара, сражавшегося при Босуорте.