Читать онлайн «Валерий Харламов». Страница 67

Глава 7 ТРЕНЕРЫ ХАРЛАМОВА: ТАРАСОВ И ЧЕРНЫШЕВ

Несмотря на бросающееся в глаза различие характеров, все те люди, которые тренировали Валерия Харламова и принимали участие в его становлении, были личностями, оставившими яркий след в отечественном хоккее. Они исповедовали главный принцип тренерского ремесла: были предельно мотивированы и настроены на победу и требовали этого от своих воспитанников. А главное, хорошо знали, как этого можно добиться.

После прокатного успеха картины «Легенда № 17», в которой на первый план вышли временами непростые взаимоотношения Валерия Харламова с выдающимся наставником сборной СССР и ЦСКА Анатолием Тарасовым, в России обозначился интерес к персоне тренера, закончившего свою тренерскую карьеру четыре десятилетия назад. Впрочем, в СМИ уже неоднократно говорилось о том, что в данном фильме мы имеем дело с кинематографическим вымыслом, с мифологией и грубыми биографическими ошибками (таковых насчитали 17!), а не с исторической правдой. Так как же на самом деле складывались взаимоотношения Анатолия Владимировича Тарасова и его, как он сам признавался в очерке для книги «Три скорости Валерия Харламова», «любимого ученика»? Был ли таким уж «тренером-деспотом» Тарасов, как можно представить после просмотра ленты?

«На льду Тарасов — маг, волшебник. Он приходит с новыми идеями не только на каждую тренировку, новые мысли и идеи обуревают его и перед каждым матчем. С каждым соперником команда Тарасова стремится играть по-разному. “Вы не роботы, — убеждает Петрова, Михайлова и меня Тарасов. — Вы — художники, артисты. Вы всё знаете в хоккее. Так решите, как играть сегодня, сейчас. Каждый должен быть сам для себя тренером. Сам должен решать, как именно выполнить задание. Больше хитрости! Соперник у вас сегодня доверчивый”» — так вспоминал о своем учителе Валерий Харламов в своей биографии.

В авторитетнейшей «Британской энциклопедии» Тарасов назван «отцом российского хоккея». Хотя эти лавры он, безусловно, делит с Аркадием Ивановичем Чернышевым. Своим многолетним напарником в тренерском тандеме, стоявшем во главе непобедимой советской сборной 1960-х — начала 1970-х годов.

Сказать, что Тарасов был одержим хоккеем — значит не сказать ничего. Он, образно говоря, 24 часа в сутки «дышал» этой игрой. По словам его вдовы, Нины Григорьевны, он вставал в четыре утра и что-то уже записывал в блокнот. Кто еще, кроме Тарасова, когда игроки не были на сборах, а получали отгул, мог позвонить любому из своих подопечных в пятом часу утра и спросить: «Ты уже сделал зарядку?» У жен хоккеистов возникал резонный вопрос: «А всё ли у него в порядке с головой?» Но ведь его, тарасовские, ребята постоянно побеждали. И ЦСКА во всесоюзных турнирах, и сборная на крупнейших международных состязаниях. Всех и вся. Причем армейцы выигрывали большей частью игроками доморощенными, им же, Тарасовым, воспитанными в этой отлаженной, как швейцарские часы, «машине» по подготовке хоккеистов. Системе, в которой он знал и пестовал всех: от мала до велика.

Тарасов не стеснялся работать с молодыми, активно подводить их к основе. Как того же Альметова, который играл у мэтра в главной армейской команде с семнадцати лет. В беседе, опубликованной в 1983 году в латвийской газете «Советская молодежь», Тарасов признавался: «У тренера должно быть сильно развито чувство любви к молодежи, в первую очередь он — терпеливый, интеллигентный человек. Ибо каков наставник — таковы и воспитанники».

«Я познакомился с Тарасовым в апреле 1967 года, когда еще играл в московском “Локомотиве”. Он пригласил меня на встречу и с ходу сказал, что я интересный игрок, но предстоит еще много-много работать над собой: “Вы, молодой человек, должны думать только о хоккее, спать на клюшках и с утра до вечера беспрерывно гонять шайбу”. А я в тот момент только-только женился, и супруга была в положении, при этом в ЦСКА мне предложили перейти на меньшую зарплату. Помню, что вышел я с той встречи как в воду опущенный. Но я всегда мечтал оказаться в великом ЦСКА, у великого тренера Тарасова, и в итоге согласился. Об этом решении впоследствии не только не пожалел, но и всем сердцем благодарен клубу и Тарасову», — вспоминал Борис Михайлов.

Виктор Тихонов позже побеждал, забирая в ЦСКА лучших игроков из провинциальных клубов. Если ему нравился какой-то хоккеист, то того «настоятельно» уговаривали перейти или просто призывали в армию. Как, например, Сергея Макарова из Челябинска, Игоря Ларионова из Воскресенска или Александра Могильного из Хабаровска. У Тарасова, как правило, игроки были свои, воспитанные системой, выстроенной им лично. Или москвичи, за которыми он наблюдал в играх на первенство столицы. Как тот же Михайлов. Конечно, были исключения, куда без них.

Казалось, каждая клеточка организма Тарасова дышала хоккеем. Эта одержимость передавалась игрокам. «Тарасов был очень требовательным. Даже после победы он каждому указывал на ошибки. Это не очень приятно, но зато игрок волей-неволей задумывался над своими действиями. В учебно-тренировочном процессе он обращал внимание на любую мелочь, если что-то у кого-то не получалось, он заставлял работать вдвойне. А если опоздаешь на минутку, тогда несдобровать… Помню, я как-то припозднился. Первым делом Тарасов мне приказал кувыркаться на льду через голову. Потом в конце тренировки дал тяжелейшие задания, затем так называемые ускорения от синей линии до синей, от красной до синей… У нас редко кто опаздывал. Да и с режимом был всегда порядок», — вспоминал Виталий Давыдов.

На одной из тренировок сборной СССР в первые дни чемпионата мира 1971 года в Швейцарии случился любопытный эпизод. Анатолий Тарасов после раскатки оставил на льду нападающих Шадрина, Зимина, а также вратаря Третьяка. Тренер смоделировал игровую ситуацию, велев одному из игроков бросать по воротам, а другому толкать Третьяка и всячески мешать ему. Шадрин с Зиминым засмущались, отказываясь «бить Владика». «Вы что, голубчики?! — рассвирепел Тарасов. — Нашлись тут кисейные барышни!»

После тренировки Третьяк уходил со льда в синяках и ссадинах. «Бывало, как бросит кто-нибудь в упор, я с обидой на этого игрока клюшкой замахиваюсь! “Ты что, мол, убить меня хочешь?” А Тарасов тут как тут: “Ах, вам больно, молодой человек? Вам надо не в хоккей, а в куклы играть”. Потом отмякнет немного: “Запомни: тебе не должно быть больно. Забудь это слово — ‘больно’. Радуйся тренировке. Ра-дуй-ся! Впоследствии много раз я с благодарностью вспоминал те уроки», — писал в своей книге знаменитый вратарь.

«У русских существовала железная дисциплина не только в быту, но и на площадке. Малейшие отступления от нее не то что не приветствовались, а всячески карались», — полагал один из лучших игроков в истории чехословацкого хоккея Владимир Мартинец. По его мнению, именно поэтому победить советских хоккеистов, тренировавшихся с утра до вечера под руководством таких фанатично преданных игре людей, как Тарасов или впоследствии Тихонов, было практически невозможно.