Читать онлайн «Сталин». Страница 44

Прежде всего, оппозиция, естественно, сосредоточилась на важнейшей проблеме русской революции — на проблеме построения социализма в одной стране.

В этом вопросе Ленин занял определенную позицию еще до революции. Еще тогда он писал: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране … Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства».

Победа Октябрьской революции ставила перед победителями две задачи: задачу социалистического преобразования всего мира и задачу конкретного строительства социализма в определенной стране. С чего же начать, вернее, с какой стороны взяться за эту двойную задачу?

Ленин считал, что самое главное — это строить социалистическое общество там, где есть возможность его строить, — в России.

Троцкий опасался, как бы это не завело революцию в роковой тупик. Наступление в одной стране, перед лицом капиталистического фронта, казалось ему обреченным на неудачу (Он боялся, и в нем воскресал или, вернее, просыпался меньшевик). При таких условиях, — говорил он, — русскую революцию надо рассматривать, как преходящую.

Мы помним, что еще в августе 1917 года, на VI съезде партии, Преображенский пытался провести ту точку зрения, что социалистическое переустройство России может явиться лишь следствием победы социализма во всем мире. И именно потому, что Сталин со всей силой выступил против, съезд отверг инспирированную троцкизмом поправку, которая поставила бы возможность построения социалистического общества в бывшей царской России в зависимость от успеха мировой революции.

По этому поводу Карл Радек, мнение которого в данном случае тем более интересно, что он в свое время сам смотрел через троцкистские очки, говорит: «Троцкий исходил при этом из типичного для II Интернационала взгляда, высказанного им уже на II съезде партии, — что диктатура пролетариата есть власть организованного пролетариата, представляющего собою большинство нации».

Итак, если пролетарская революция не соберет половины всех голосов плюс еще один, — то ничего не поделаешь. Для Троцкого победа пролетариата в одной стране сводилась (даже в пределах этой одной страны!) лишь к «историческому эпизоду», если за нею не стоит абсолютное большинство населения. Таким образом, он явно сближался с доктриной «цивилизованного европейского социализма», которую Второй интернационал противопоставлял учению Ленина. У социал-демократов не было никакой веры в революцию. Социал-демократические вожди считали, что социалистическая революция возможна лишь в стране развитого капитализма, но никак не в России, где для нее нет пролетарской базы. В России они считали возможной лишь буржуазную революцию, которая, как и всякая буржуазная революция, сможет быть лишь церемониалом перехода власти от самодержавия к буржуазии, причем буржуазия укрепляется, маскируясь при помощи ловко подкупаемой рабочей аристократии, а пролетариат и крестьянство должны тащить и тех и других на своем хребте. Сталин уже сказал нам, что именно подобной недооценкой действительных революционных возможностей России объясняется печальное бездействие социал-демократии во время революции 1905 года.

Известно, что и другие оппозиционеры, как, например, Зиновьев и Каменев, — крупнейшие работники партии после Ленина, Троцкого и Сталина[11], — упорно выступали в троцкистском духе: «Лозунг строительства социализма в одной стране культивирует в партии дух оппортунизма»; «все это ведет к сдаче позиций, завоеванных революционным пролетариатом»; тот, кто принимает этот лозунг, «предает интернациональные задачи революции». И начинались высокие слова и красивые жесты, — война с ветряными мельницами.

Генеральная теория Троцкого (и Гильфердинга) состояла в том, что складывающееся социалистическое хозяйство живет в абсолютной зависимости от мировой капиталистической экономики. Отсюда — утверждение о фатальном капиталистическом перерождении советской экономики, находящейся в капиталистическом окружении. В те времена и Радек говорил: «Перед мировым капитализмом мы бессильны». Все эти люди трусили. Так и видишь этот ветер тревоги, этот трепет паники, втягивавшей в свой смерч оппозиционную группировку.

Ленин и Сталин смотрели на вещи с совершенно иной точки зрения и ставили вопрос с неопровержимой ясностью: строительство социализма в одной стране — это сила, которой необходимо воспользоваться. «Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир», — заявил Архимед. И Радек, когда он снова стал Радеком, очень выразительно сказал: «Возможность построения социализма в одной стране является архимедовым пунктом в стратегическом плане Ленина».

Ленин никогда не упускал из виду задачу строительства социализма во всем мире. (Ленин никогда и ничего не упускал из виду). Именно к этой цели он и стремился, — начиная в России. В последних статьях, написанных незадолго до смерти, Ленин утверждал, что на основании закона неравномерного развития капитализма строительство социализма в России (располагающей всеми необходимыми предпосылками) — возможно, несмотря на культурную отсталость страны и ее крестьянский характер.

Сталин, которого Троцкий и Зиновьев язвительно упрекали в «национальной ограниченности», не перестает повторять, что «развитие и поддержка революции в других странах является существенной задачей победившей революции». Он даже утверждает, что, оставаясь политически изолированным, СССР не может считаться «самодовлеющей величиной». Но между переходным и временным есть некоторая разница. И Сталин упорно доказывает, что строительство социализма в одной стране обеспечивает реальную поддержку общему развитию мировой революции. Он говорит о том, какое неотвратимое, грозное, поражающее воздействие оказывают советские достижения на внутреннее состояние буржуазных государств и на усиление секций Коммунистического Интернационала в капиталистических странах.

«Неправы поэтому, — говорит автор «Вопросов ленинизма», — не только те, которые, забывая о международном характере Октябрьской революции, объявляют победу революции в одной стране чисто национальным и только национальным явлением. Неправы также и те, которые, помня о международном характере Октябрьской революции, склонны рассматривать эту революцию как нечто пассивное, призванное лишь принять поддержку извне». Неверно будет думать, что одно из этих условий зависит от другого: оба они зависят друг от друга.