Читать онлайн «Генри Форд». Страница 42

Депрессия и кризис 1921 года затронули Форда незначительно. В 1922 году он вновь был на вершине благоденствия. Его модель «Т» была вне конкуренции. Его месячный доход превышал 12 миллионов долларов.

Форда обуревала строительная горячка. Темперамент организатора бил через край. Он мечтал купить у правительства огромную гидроэлектрическую станцию в Мескельхоузе и построить тут же гигантский завод азотной кислоты. Он широко возвестил в печати о своей идее обеспечить американского фермера удобрениями за баснословно дешевую цену, если правительство предоставит ему по выгодной цене гидростанцию.

Форд предложил правительству уплатить за гидростанцию 150 миллионов долларов с рассрочкой на 100 лет, по полтора миллиона долларов в год. Эта сумма была настолько мала, что не покрывала даже стоимости процентов на капитал и правительственная комиссия была вынуждена отказаться от его предложения.

Форд обжаловал тогда решение комиссии и дело перешло тогда на рассмотрение в конгресс.

Автомобильный король начал широкую кампанию в защиту своих проектов. Он обещал в специальных воззваниях построить рядом с гидростанцией необыкновенный город, который соединил бы в себе всю прелесть деревни с комфортом города. Он уверял, что, если ему будет предоставлена гидростанция, он опубликует план электрификации всей страны. По этому плану водная энергия каждой, даже самой маленькой речонки будет использована для получения в фермерском хозяйстве дешевой и выгодной электроэнергии.

Эти планы, эти технические утопии были шедевром демагогии, но они создали автомобильному королю широкую популярность среди фермерского населения. Форду верили, потому что он много раз доказывал уже свои технические и организаторские способности.

Фордовские агенты популяризировали идеи своего патрона среди фермеров, и под влиянием их агитации зажиточные фермеры во многих округах выносили пожелания об избрании Форда в президенты. В некоторых городах были созданы специальные клубы под названием «Форд — президент», развивавшие широкую агитационную деятельность.

Форд делал вид, что он не причастен к этой кампании и что движение за избрание его в президенты — стихийное движение масс. Однако в январе 1923 года в «Нью-Йорк Таймс» была напечатана статья, разоблачающая участие самого Форда в этой кампании. Газета утверждала, что эту кампанию ведет специальное бюро, связанное с Компанией Форда.

Хотя ни республиканская, ни демократическая партии не поддерживали Форда, популярность его в массах росла необычайно. По всей стране велась широкая агитация, восхвалялся его технический гений, идеализм, пацифизм и заботы о рабочих. На избирательных пробах, которые организовали газеты среди своих читателей, кандидатура Форда шла на одном из первых мест.

Растущая популярность Форда заставила наконец профессиональных политиков из республиканской и демократической партии принять свои меры. Они открыли контркампанию против Форда, высмеивая его экономические фантазии и разоблачая его демагогию.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, но неожиданно умер президент Гардинг, и его место в Белом доме временно занял Куллидж.

Куллидж понимал, что хотя Форд не пользуется поддержкой ни республиканской, ни демократической партии, но он может создать как бы третью партию. Это было невыгодно новому президенту, и поэтому он решил каким-нибудь способом оттеснить Форда. Для этой цели он использовал его желание получить гидростанцию в Мескельхоузе.

В очередном послании конгрессу Куллидж в одном из пунктов рекомендовал продать Мескельхоуз частному лицу, с тем чтобы это лицо организовало в массовом масштабе производство удобрений. Куллидж рекомендовал не обращать внимания на предложенную цену. Под «частным лицом» в послании президента совершенно явно подразумевался Генри Форд.

Хитрый Куллидж прекрасно понимал, что вопрос о продаже Мескельхоуза по конституции совершенно не зависит от президента, а только от самого конгресса. Своим посланием он обезоружил своего противника, и Форд не мог выступить против человека, открыто способствующего продаже ему Мескельхоуза.

И действительно, как только Форд узнал о послании президента, кампания за избрание его в президенты была прекращена.

Вскоре состоялись президентские выборы, и большинством голосов был избран Куллидж. Спустя некоторое время конгресс, не обращая внимания на послание Куллиджа, все же отказал Форду в продаже Мескельхоуза.

Может показаться странным, что Форд, шумно декларирующий свою ненависть к правительству, к государственной администрации, сам стремился занять сенаторское или же президентское место.

Это противоречие, однако, только кажущееся. Форд нисколько не отрицает значения государства, он вовсе не против того, что аппарат капиталистического государства держит в руках другие классы населения.

Он возражает лишь против того, что государственная администрация пытается разговаривать равным тоном с истинными хозяевами страны — капиталистами и промышленниками — и иногда демагогически заигрывать с широкими слоями мелкой буржуазии.

Форд искренне возмущается наглостью «теоретиков из Вашингтона», хотя бы формально ограничивающих прибыль капиталистов, создающих «кодекс честной конкуренции», пытающихся регламентировать рабочий день и ставки заработной платы.

Форд, платящий ставки выше, чем этого требует «кодекс», тем не менее принципиально не желает его подписывать, отказываясь допустить, чтобы кто-нибудь со стороны контролировал его хозяйское самовластие.

Форд требует, чтобы промышленники и капиталисты поставили на место «адвокатов и профессоров» и сами взялись за управление государством. Отсюда естественно желание Форда занять место в правительстве и самому осуществить свою политическую программу.

Казалось бы, что кандидатура Форда в сенат и в президенты должна была бы быть горячо встречена широкими кругами буржуазии, в основном сочувствующими его программе.

На практике, однако, кандидатура Форда встретила наибольшее сопротивление как раз в рядах капиталистов и промышленников.

Это объясняется рядом причин: буржуазия с опаской наблюдала его демагогию в рабочем вопросе, осуществляемую на основе феноменальной производительности труда, какой не могли добиться другие промышленники. Буржуазия ставила ему в вину «эгоизм», то есть неспособность примирить интересы своего предприятия в условиях конкуренции с интересами американской промышленности в целом.

Большую роль в провале его кандидатуры сыграла его вражда с финансовым капиталом, стремившимся не допустить к власти промышленника, взбунтовавшегося против необходимости делиться с банками прибылью.