Читать онлайн «Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир». Страница 20

Александра Иосифовна ходила с мокрыми глазами, в одежде предпочитала тёмные тона, срывала злость на детях.

Родители для Ники были кумирами. Теперь один из них пал. Но скоро настала очередь и другого. Александра Иосифовна обвинила старшего сына в том, что загулявший отец взял с него пример!

«Эта была самая великая несправедливость в Никиной жизни, — пишет Михаил Греческий. — Ники не понял, что оскорблённая женщина икала виновного, не желая признаться себе, что виновата и она также, а не только муж. Убеждала она себя, что не её поблекшая красота была виной мужниной измены, а дурное поведение сына! А её красота не блекла! Даром, что ли, столько сил, средств и времени великая княгиня тратила на неё!

Великая княгиня Александра отвернулась от сына. Она не желала больше видеть его, прежде любимого, теперь ненавистного. Мать прогнала сына прочь от себя.

Распутство, таким образом, стало последним и единственным Никиным прибежищем от всего — светской пошлости, одиночества, беспрерывной мучительной мигрени, разбитого сердца, материнской ненависти. Кутёж и гульба, водка и женщины. Ничего более. Более ничего.

В одно прекрасное утро Ники не смог встать с постели. В эту ночь у него побывало двенадцать девиц. Двенадцать, ровным счётом. Старик Савёлов двадцать четыре раза за ночь открыл и закрыл дверь на чёрную лестницу. По всему Петербургу поползли слухи о Никином любовном двенадцатикратном подвиге. Что ж тем лучше. Пусть все знают, как низко пал великий князь Николай Константинович».

Вслед за тем лейб-медик Гавровиц установил: великий князь «в начале апреля 1872 г. получил сифилитическую язву». Николай Константинович сначала лечился в Петербурге, а затем в Вене и Италии. Излечившись, осенью того же года вернулся в Россию. Он оказался не столько невезучим, сколько жертвой своеобразной эпидемии этой венерической болезни, прокатившейся в те годы по Европе.

Вскоре в жизнь Ники вошла Фанни Лир. Об обстоятельствах их знакомства и течении романа приходится судить по её воспоминаниям. Великий князь на этот счёт свидетельств не оставил. Следует ещё раз отметить: американка, по всей вероятности, поведала не всю правду.

Затем великий князь свёл знакомство с корнетом Савиным. Этот человек, по мнению биографа Николая Константиновича, сыграл зловещую роль в его дальнейшей судьбе. О нём следует рассказать подробнее.

Николай Герасимович Савин в молодости был похож на ангелочка, страдавшего от пребывания на нашей грешной земле. У него были нежная кожа лица с ярким румянцем, роскошные длинные волосы, алые пухлые губы и голубые глаза с томным выражением. Фигуру имел стройную, гибкую, с осиной талией. Женщины перед такой наружностью в большинстве своём выпадали в осадок.

А когда Савин открывал рот с белоснежными зубками, к его ногам валились все остальные. Молодой человек был далеко неглупым и эрудированным, остроумным и блестящим рассказчиком, говорил почти на всех европейских языках. Он легко сходился с людьми и чувствовал себя запросто в любом обществе. К тому же он обладал силой гипнотического внушения, необыкновенной дерзостью, хладнокровием и умением выпутываться из самых безнадёжных ситуаций.

Поэтому Савину удавались невероятные афёры Ему выпала сомнительная слава войти в первую сотню выдающихся аферистов мира. Часто он увлекался и жульничал не ради денег, а из любви к искусству мошенничества.

В итоге капиталов не нажил и умер на чужбине нищим и одиноким.

Николай Герасимович родился в богатой помещичьей семье из Боровского уезда Калужской губернии. Отец души в нём не чаял и не знал, чем побаловать. Впрочем, он дал сыну и прекрасное домашнее образование. В 20 лет юноша отправился покорять северную столицу.

По тогдашней традиции дорога дворянских недорослей лежала в гвардию. Савин стал корнетом (младшим офицером) в гвардейской кавалерии. Служба требовала немалых расходов на экипировку и представительство. Савин быстро промотал выделенные папашей немалые средства и залез в долги. Чтобы их покрыть, пошёл на мошенничество. Оно вскрылось, и ему пришлось распрощаться с престижной службой.

Савин превратился в отставного корнета. Вскоре отец умер, и оставил ему богатое наследство. Молодой человек окунулся в разгульную столичную жизнь. Балы, рестораны, любовницы, «начиная от увлекательных француженок и кончая смуглыми негритянками» (так писали газеты), потянулись нескончаемой чередой. Женщины получали от него царские подарки: экипажи с лошадьми в дорогой сбруе, загородные виллы и роскошные дома в городе. Одна даже заработала целое имение.

Когда деньги кончались, Савин переходил на содержание богатых старух. У него был широкий круг знакомств — от люмпенов до бомонда. Неудивительно, что Савин и Николай Константинович нашли друг друга.

Савин, бывший офицер Никиного лейб-гвардии Волынского полка, подсел к Фанни в ресторане. Она ожидала великого князя, а корнет составил ей компанию и одновременно защиту от назойливых поклонников. Николай Константинович по достоинству оценил джентльменский поступок Савина, с которым раньше он только раскланивался. Ники попросил корнета остаться с ними.

Так они познакомились.

За обильной выпивкой языки у мужчин развязались. Речь зашла о политике и самодержавии, в частности. Корнет признался в антипатии к императору и вообще Романовым.

«Великий князь Николай распалился и поддакивал, — пишет Михаил Греческий. — Надобно, дескать, вывести на чистую воду их всех! Их порочность! Жестокость! Бесчеловечность, наконец! И — да, что есть, то есть — незаконный захват власти! Разоблачить само, наконец, самодержавие! Долой, одним словом!

Фанни не вмешивалась. Слушала она с любопытством и смехом, а по временам с лёгким испугом.

Осоловев от вина, с пьяной яростью, Ники схватил карту блюд и на обороте нацарапал:

«Будь проклята, кровавая династья!

Уж близится кончина самовластья!»

Затем великий князь перечел экспромт намеренно громко, так, что слышала публика за соседними столиками.

— Стало быть, стишки пишите, ваше высочество, — коварно заметил херувим. — Стишки, и только-то!

— Почему это — «и только то!», — обиделся великий князь. — И вовсе даже не только! Я готов заняться делом. Самодержавие давно пора упразднить. России требуется демократическое устройство.

И тут Ники для пущей важности принялся перечислять свои знакомства среди, как он выразился, «людей, готовых на всё». От одних только фамилий Никиных так называемых «друзей» у полицейского начальства, не говоря о папа и дяде, волосы встали бы дыбом.