Читать онлайн «У стен недвижного Китая». Страница 16

Почтенный старик закашлялся. Мы встали и начали прощаться, выражая лучшие пожелания его здоровью.

– Извините, что мое больное тело не позволяет мне проводить вас до ворот дома, – были последние слова генерала Гу.

Рикши быстро повезли меня и Леонида Ивановича в Русско-Китайское училище, которое находилось вне иностранных концессий, по ту сторону городского вала.

Мы проехали старые городские ворота, с зубчатым верхом и тяжелыми дубовыми дверями, обитыми железом. Объявления китайских властей были расклеены по стенам. В воротах стояли китайские полицейские с палками.

Училище основано в 1896 г. трудами и заботливостью бывшего секретаря русского консульства в Тяньцзине, ныне консула в Инкоу Викт. Федор. Гроссе, воспитанника Восточного факультета Петербургского университета, прекрасного китаиста, бывшего первым учителем созданной им русской школы – первой в Китае. При содействии князя Э. Э. Ухтомского, командированного в то время в Пекин по Высочайшему повелению, китайское правительство отнеслось с полным сочувствием к учреждению русско-китайской школы и дало для этой цели средства и дома. Во главе училища назначен китаец-директор Тяньцзинской таможни, которому принадлежит общее руководство. Кроме того, назначены: китаец-инспектор и учителя китайского языка и русские учителя. Все расходы по содержанию штата китайское правительство взяло на себя: 700 лан, или около 1000 руб. в месяц.

Гроссе так серьезно и умело повел дело преподавания, что школа стала скоро пользоваться популярностью среди китайцев и комплект учеников – 30 человек был в ней всегда полон.

Мы навестили нового преподавателя училища г. Любомудрова, который любезно стал показывать учебное заведение.

По примеру других китайских зданий, училище занимает несколько квадратных мощеных дворов, обнесенных комнатами, в которых живут ученики и учителя, классами, столовой, кухней и галереей. Русский учитель г. Любомудров живет анахоретом в двух комнатах, заваленных книгами и убранных китайскими иероглифами и картинами. Вход завешен циновкой. Русский учитель, кроме квартиры с освещением и всеми услугами, получает 200 лан – 300 рублей в месяц. Навестив инспектора училища, старого ученого китайца с большими очками, мы осмотрели классы, которые помещались в просторных светлых комнатах. Доски, черные китайские столики и табуреты для учеников были расставлены в порядке. На стенах висели географические карты и картины из русской истории. Во всех помещениях поддерживалась строгая чистота, порядок и исправность. В школе преподавали: китайский язык, русский язык, арифметику, географию и русскую историю.

– Как ученики проходят русскую историю? – полюбопытствовал я.

– Китайцы вообще любят изучать историю, – ответил Лиу. – А наши ученики прямо увлекаются русской историей, потому что она иногда напоминает им их родную историю. У нас был один ученик, Лиу Ши Чжэн, хорошо говоривший по-русски, который до того почитал великого князя Ярослава за его мудрость и справедливость, что просил окрестить его самого Ярославом Ивановичем, и так его зовут теперь русские. А пред Петром Великим наши ученики благоговеют и мечтают о том времени, когда в Китае народится такой же великий император.

Мы прошли в маленькие комнатки, в которых жили ученики, от 14 до 26 лет по 2 человека в каждой. Каменные лежанки, крытые циновками, столики с русскими и китайскими книжками, скамейки и изречения на стенах были скромным убранством комнат. Ученики в тоненьких шелковых халатах, напоминающих наши подрясники, почтительно стояли у своих столиков. Я попросил одного из них показать тетради. С особенной вежливостью он развернул предо мной тетрадь, в которой я увидал четко и старательно написанные русские фразы.

По всему было видно, что труды Гроссе не пропали даром.

– Как вас зовут? – спросил я.

Он ответил отчетливо по-русски, старательно выговаривая все слоги, что его зовут Лиу Ши Мин; что у него есть брат Ярослав Иванович, который тоже учился в этом училище, a теперь находится в Порт-Артуре; что ему 18 лет, а его отцу 54; его отец – бывший китайский офицер; большинство родителей учеников – богатые купцы или чиновники; он мечтает по окончании училища уехать в Россию.

– Все наши ученики мечтают о поездке в Россию, – заметил учитель Лиу.

– Довольны вы вашими учениками? – спросил я Любомудрова.

– Очень. Ими нельзя не быть довольным. Это серьезный, трудолюбивый и воспитанный народ. Они учатся весь день, учатся спокойно, старательно. Их поведение безукоризненно. Никакие шалости и озорнические проделки, которыми так любят хвастать европейские мальчики, им неизвестны. К учителям они относятся, в силу традиции, с тем уважением и безусловным доверием, которых я никогда не встречал в России. А между тем все они еще в отроческом возрасте. По случаю боксерских беспорядков, мы распустили большую часть учеников. Здесь остались только те, кто еще не успел уехать или кому ехать очень далеко.

– А как они относятся к боксерам?

– Они их очень боятся, так как боксеры объявили смерть всякому, кто имел дело с иностранцами. Мое положение здесь вне концессий тоже очень опасное, и поэтому я на ночь переезжаю в гостиницу «Astor-House».

– Ты любишь ихэтуань? – спросил я одного мальчика.

Он улыбнулся и ответил:

– Нет, я не люблю боксеров. Они нехорошие люди. Они убивают людей и жгут дома. Я их очень боюсь и тоже уеду из Тяньцзина.

Когда мы окончили осмотр училища, Лиу обратился к Любомудрову и ко мне со словами:

– Господа, поедемте теперь в китайский ресторан «Лучезарный Терем», пообедаем и выпьем доброго вина, пока на нас еще не нападают боксеры. Потом, вероятно, нам всем будет некогда.

Я простился с почтенным инспектором-китайцем и крепко пожал руки этим славным воспитанным и серьезным мальчикам, которые рисковали жизнью, изучая язык дружественного им народа, может быть, единственного государства, которое может стать действительным и вековым другом китайцев.

Может быть, через несколько лет эти узкоглазые и косатые юноши, с заложенными в них семенами благоговения и привязанности к России, изучив ее язык, историю и быт, будут деятельно служить великому делу дружбы и тесных мирных сношений между двумя соседями – великанами Азии. Но теперь они дрожали за свою участь, так как изучали язык чужого государства. Все же иностранное осуждено и заклеймено ихэтуанцами, ослепленными патриотами, ведущими свою родину к погибели. Какая горькая ирония истории!

Ровно через неделю боксеры ночью напали на училище, разорили и сожгли все учебные здания дотла. Говорили, что под развалинами погибло несколько учеников, которые не успели спастись. Любомудров, Леонид Иванович и китайские учителя заблаговременно покинули училище.