Читать онлайн «Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911—1920». Страница 34

В эти же дни произошел незначительный случай, когда мое незнание техники спасло положение. В самом начале нашего вторжения в Восточную Пруссию в нашей дивизии находились три грузовика, которые привозили нам продовольствие. Как-то ночью мой взвод находился на маленькой ферме у дороги, охраняя покой спящей дивизии. Грузовики не заметили, как переехали русскую линию фронта. В этом, впрочем, не было ничего странного, поскольку не существовало четкой линии фронта. Вскоре водители поняли, что ошиблись, и решили вернуться другим путем. Они поехали по дороге, за которой наблюдал мой взвод. Ночью я сидел в доме, когда вбежал часовой и сообщил, что по дороге в нашем направлении едут немецкие бронемашины. Я выскочил на улицу и услышал грохот приближающихся машин. В следующую секунду мой взвод залег на линии огня, а я попытался прикинуть, как проще всего вывести из строя бронемашины. Где их самое уязвимое место? Какая часть машины должна стать целью? Я ничего не знал об этих чертовых машинах и решил, что надо стрелять по колесам. Итак, я приказал стрелять по колесам. Когда бронемашины приблизились и можно было различить контуры головной машины, я крикнул:

– Взвод, пли!

После первого залпа со стороны машин раздался крик:

– Разворачивайся, здесь немцы!

Остальные слова я не берусь воспроизводить на страницах этой книги. К счастью, мы никого не подстрелили, поскольку целились в колеса.

23 августа дивизия подошла к Ангербургу, занятому немецкой кавалерией. В первых рядах были сумские гусары. Два наших эскадрона, наступая в пешем строю, вытеснили немцев из города. «Мирное население» принимало активное участие в схватке, и один гусар получил ранение в лицо. Превратившееся в кровавое месиво лицо товарища привело гусар в бешенство. Несколько мирных жителей поплатились жизнью, прежде чем в эскадронах удалось навести порядок.

К разговору об убийствах гражданского населения. Примерно в это время штаб армии выпустил крайне неудачный приказ. Он касался немецких велосипедистов. Понятно, что многие из них действительно были шпионами, но приказ был сформулирован таким образом, что все немцы на велосипедах оказывались шпионами. Кроме того, согласно приказу любой русский солдат имел право убить немецкого велосипедиста. И солдаты весьма активно пользовались этим правом. Я как-то услышал, как один из моих гусаров говорил другому:

– Я пристрелил его. Он упал, и у него подергивались ноги, как будто он продолжал ехать на велосипеде.

Многие офицеры выразили несогласие с этим приказом. Вполне возможно, что это сыграло свою роль в скорой отмене или пересмотре, я уже точно не помню, этого приказа.

Итак, мы заняли Ангенбург. Полковник Рахманинов шел по улице и увидел группу гусар у входа в магазин. Когда Рахманинов подошел ближе, гусары побежали. Внутри явно что-то происходило. Дверь магазина была сорвана с петель; в помещении царил страшный беспорядок. Рахманинов вошел и услышал доносившиеся откуда-то снизу голоса. Он понял, что магазин грабят. Спустившись по лестнице в подвал и громко ругаясь, Рахманинов приказал ворам выходить. Первым появился командир нашей бригады.

– Ну, и почему же вы ругаетесь, полковник? – спокойно спросил он.

Позже Рахманинов нашел огромный ржавый ключ и стал убеждать всех, что это ключ от города. Хотя мы скептически отнеслись к его находке, он сохранил ключ для музея. Рахманинов всегда оставался старательным хранителем музея.

Мы действовали, как любая армия в этом подлунном мире: грабили, разрушали, а потом очень сожалели, признавая содеянное. Однажды в небольшом немецком городке я вошел в пустой дом и увидел гусара из своего взвода, который, сидя у рояля, выдирал из него клавиши. Задача была непростой, и солдату приходилось прикладывать значительные усилия. Я окликнул его по имени. Он вскочил и вытянулся по стойке «смирно».

– Зачем ты ломаешь рояль?

Он посмотрел на меня с таким видом, словно я сказал невероятную глупость.

– Так он же немецкий!

Мой друг корнет Константин Соколов как-то застал одного из наших солдат за нелепым занятием: он с большим усердием, одну за другой, разбивал граммофонные пластинки. На вопрос, зачем он это делает, солдат ответил, что нет иголок, чтобы проиграть пластинки.

Немцы быстро отступали, и мы следовали за ними в том же темпе, чуть ли не наступая им на пятки. К примеру, 25 августа дивизия продвинулась вперед на двадцать семь километров. Накануне во время разведывательной операции был ранен корнет Георгиади. Он, как и убитый Хоружинский, появился в полку в Сувалках; удача отвернулась от него на десять дней позже, чем от Хоружинского.

Двигаясь в быстром темпе, мы иногда проходили деревни и маленькие городки, в которых шла обычная жизнь. Как-то моя разведывательная группа двигалась по длинной узкой улице, единственной в деревне. Мы остановились на углу, дожидаясь нашу вторую группу, которая должна была свернуть влево, в то время как мы собирались двинуться вперед. Вдруг за спиной раздался крик:

– Herr Leutnant!

Я обернулся. Ко мне в панике бежала женщина, выкрикивая по-немецки:

– Kosaken, Kosaken!

Подбежав ближе, она оглядела меня и моих солдат и, в ужасе всплеснув руками, бросилась бежать. Вероятно, на этом углу, где сейчас стояли мы, за несколько минут до этого находился немецкий кавалерийский отряд.

27 августа наша дивизия, в авангарде были уланы, успешно справилась с немецкой пехотой и захватила важный в стратегическом отношении железнодорожный узел, город Коршен. Поступил приказ взорвать станцию. Я принимал участие в этом «пикнике», а когда на станционном складе нашли вино, начался уже другой «пикник».

На следующий день мы двинулись дальше, и если все пойдет хорошо, то ночь мы должны были провести в небольшом городке под названием Сантопен. Дивизия приближалась к городу. Гусары впереди колонны. По бокам от колонны, на расстоянии в два километра, скакали взводы, прикрывающие фланги своего полка. Снежков со своим взводом ехал справа, я со своим взводом слева от нашего полка. Примерно в пятистах метрах за мной скакал казачий взвод. В какой-то момент сзади раздались выстрелы. Я отправил курьера с донесением в полк, а сам решил поехать назад, чтобы узнать, не нуждаются ли казаки в нашей помощи. Казаки, спешившись, обстреливали две фермы, стоявшие на расстоянии нескольких сотен метров от дороги. В ответ раздавались одиночные выстрелы. Тем временем подъехал еще один казачий взвод. Теперь нас в общей сложности было человек семьдесят пять – восемьдесят. Пару раз между фермами мелькнули немецкие кавалеристы. Мы решили, что на фермах может прятаться, самое большее, один эскадрон. Казаки, основываясь на недавнем опыте, заявили, что это не имеет никакого значения. Нам следовало доложить о положении дел. Мы не должны были проявлялть инициативу, но уж очень удачно складывалась ситуация. Нам даже не могло прийти в голову, что кроме кавалерии там находится еще пехота, мало того, еще и артиллерия. На деле оказалось, что это была головная часть немецкой колонны, длиной в полторы мили, о чем наши разведчики немедленно доложили Гурко.