Читать онлайн «Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву». Страница 24

В Правительство СССР был введен известный ученый-экономист, человек, несомненно, способный, Леонид Абалкин, ставший заместителем премьера Рыжкова. Когда это произошло в 1989 г., мы, экономисты, ликовали — нам казалось, что отныне реформы в экономике будут энергичными, масштабными, с заранее прогнозируемым «успехом». Ничего этого не произошло и произойти, как оказалось, не могло. Леонид Иванович, как «тринадцатый заместитель премьера», был попросту включен в систему бюрократической ловушки, когда не мог ничего сделать по своей инициативе, и метался в ней, не имея возможности изменить ситуацию. Все возможные преобразования вязли в болоте бесконечных согласований, «совещаний», «дискуссий».

А тем временем в экономической системе страны быстро нарастали процессы торможения: производство сокращается, недофинансирование предприятий становится правилом, горизонтальные связи рвутся, возрастает дефицит снабжения изделиями (деталями, станками), материалами и сырьем. И что опасно в особенности, сокращалось производство в легкой и пищевой промышленности, переработке аграрной продукции. Соответственно, угрожающими темпами увеличивается дефицит товаров народного потребления, продуктов питания.

При этом необходимо учитывать два следующих момента. Во-первых, партийное чиновничество стремилось вернуть себе былое влияние, хотя бы частично, а оно, кстати, далеко не полностью его утеряло: в республиках России, областях, краях партчиновники — это внушительная сила. Во-вторых, экономическая роль правительства должна была резко усилиться и измениться. Если ранее правительство и партия как бы дублировали друг друга и очень часто ошибки одной власти «подправлялись» путем директивного вмешательства партийных комитетов разных уровней — от райкома и выше, с 1990 г. сложилась другая ситуация. Партийные органы потеряли в значительной мере свои позиции, а ЦК КПСС лишился функций «главного правительства». В такой обстановке значение союзного правительства как инструмента регулирования и управления основными экономическими процессами должно было резко повыситься. По для этого высшее исполнительное чиновничество должно было быть необычайно квалифицированным, иметь ясные цели и желание их осуществить, хорошо разбираться в ситуации. Но таких качеств, способностей не было видно, да и в их желаниях относительно реализации реформы возникали сомнения — союзное правительство не стало мощной, энергичной реформаторской силой.

В итоге — хаотическое развитие экономических процессов. При этом решения высших властей — Верховного Совета СССР, союзного правительства, президентские указы — не выполнялись. Они откровенно игнорировались хозяйственно-партийной бюрократией в центре и регионах. Иначе говоря, произошел отрыв низовых звеньев — предприятий, областей, республик — от «верхов».

Приведу один, своего рода классический пример неэффективного результата осуществленных изменений в области экономики: в конце 1990 г. в Москве проходило совещание директоров крупных предприятий СССР, в работе которого я принимал участие. Каковы основные идеи, высказанные директорами? Они следующие: «Верните нам командно-административную систему! Мы привыкли получать фонды, деньги, материалы, машины, рабочую силу — «по плану», «сверху» распределять эту продукцию. Верните нам эту систему!»

С одной стороны, эта позиция понятна: директора предприятий тогда находились в очень сложном положении, поскольку они впервые столкнулись с беспрецедентным хаосом, когда рвутся все производственные связи. Области, края и республики не поставляют продукцию смежным предприятиям; нарушается договорная дисциплина; недокомплект и недопоставки стали обычным явлением. Все это — следствие, с одной стороны, неверных правительственных решений, с другой — падения экономической дисциплины, появления тенденции к регионализации экономики и т. д.

Но это и проявившееся неспособность директоров использовать новые возможности, неумение работать в условиях определенной либерализации правового режима. Не хватало самостоятельного хозяйственного мышления, предпринимательской интуиции, директора не умели пользоваться предоставленной им экономической свободой, оказались не в состоянии искать и находить партнеров. Соответственно, им привычнее старый порядок, когда «по плану» «сверху» отгружали сырье, материалы, комплектующие изделия. Эта система ранее, как я отмечал, работала, а после 1997–1998 гг. оказалась парализованной и не подвергалась модернизации. Поэтому директора и требовали от Горбачева возврата к прошлому, и жестко критиковали его за «развал» этой старой системы. На этой основе усиливалось давление некоторых экономических, политических и общественных сил, требующих возвращения стране привычного «порядка».

Старая экономическая система была работоспособной — до определенных пределов. Когда народное хозяйство не было предельно сложным, комплексным и масштабным, когда сами предприятия были другими, меньшими по размерам, насыщенные не особенно сложными системами и т. д., экономические связи, основанные на административных началах, действовали достаточно результативно. На современном этапе все эти связи стали нарушаться в силу того, что директивные, распорядительные и плановые структуры принципиально не могли справиться со сложнейшим хозяйственным организмом — обозначались пределы оптимальности административно-бюрократической системы (АБС). Экономические функции государства тоже имеют свои пределы, в противном случае, как любая информационная система, процесс управления нарушается из-за «перегрузок». Здесь были уже нужны совершенно иные связи, основанные на «системной экономике» — на базе взаимодействия разных по типу собственности предприятий, которые логически и объективно должны установиться в огромной паутине разорвавшихся связей плановой экономики, — то есть рыночные отношения. Действуя на саморегулирующихся началах, но при активной роли государства, они должны были заменить Госплан, Госснаб и прочие директивные институты существующей экономической системы.

Поэтому мы, руководители Российской Федерации, в то время и предлагали решительно модернизировать эту «систему». Основная цель нашей «программы» была в том, что вместо старой системы появляется очень четкий аппарат экономического регулирования, призванный перевести всю «систему», по всем республикам синхронно — на рыночные отношения посредством горизонтальных связей; одновременно форсируется создание предпринимательской «среды». И новый Союз мы мыслили прежде всего как союз экономический, связанный горизонтальными соглашениями, системой договоров. При этом союзный центр не должен был иметь чрезмерные экономические полномочия — они должны концентрироваться на вопросах обороны и безопасности, международных отношениях, регулировании деятельности транснациональных систем — единых трубопроводов, связи, обеспечении равенства граждан нового Союза и т. д.