Читать онлайн «Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память». Страница 23

Не Колчак положил начало этому сотрудничеству, – или, вернее сказать, на строевой должности командующего дивизией он лишь включился в исполнение этих задач, которые вряд ли мог игнорировать, еще работая в штабе. Но в сложившуюся атмосферу он решительно внес дух инициативы и боевой активности, беспокоившей не только бесцветного Канина, но и волевого Непенина. Предложенная Александром Васильевичем десантная операция против упиравшегося в море левого фланга немцев казалась чрезмерно опасной – командование было против нее, «справедливо полагая, что, не дав существенных результатов, она может спровоцировать новое наступление немецкого флота на Рижский залив»… «но Колчаку слишком не по душе было вынужденное бездействие, и он настоял на своем». Высадке в ночь на 9 октября у мыса Домеснес двух рот, драгунского эскадрона и подрывной команды не следует приписывать слишком уж большого значения, но она продемонстрировала возможность подобных операций более крупными силами и произвела на противника необходимое впечатление, заставив его с беспокойством смотреть в сторону Рижского залива (подошедшие немецкие силы были разбиты почти без потерь для десанта, который после этого погрузился на корабли и ушел обратно в море).

Более серьезную помощь оказали сухопутному фронту корабли Колчака в течение следующих недель, в тяжелой ситуации поддерживая его огнем своей артиллерии, имевшим поистине губительный характер. «Стрельба блестяща, все бежит, переносите огонь на заградительный, дороги залиты кровью», – эта телефонограмма командующего правофланговым отрядом приводилась мемуаристом-эмигрантом уже по памяти и вряд ли отличается текстуальной точностью, но общее настроение тех минут она должна передавать. «В конце концов за целый ряд подвигов, которые трудно было подвести под какие-либо статуты, Колчак по Высочайшему повелению, помимо Георгиевской Думы, был награжден орденом Св[ятого] Георгия», – пишет адмирал Тимирев, – и, по-видимому, действительно правильнее не связывать эту награду с какой-то одной операцией, а считать ее признанием заслуг Александра Васильевича за весь период осеннего возглавления Минной дивизии (заметим, что распоряжение Императора было сделано по докладу армейского командования, а не морского начальства Колчака).

Возвращение Колчака на штабную работу, последовавшее за выздоровлением адмирала Трухачева, оказалось непродолжительным: уже в декабре Трухачев получил новое назначение, и 19 декабря 1915 года Александр Васильевич вновь принял Минную дивизию – уже «действительным командиром», а не «исполняющим должность». «Редкое назначение приветствовалось столь единодушно всем флотом и даже обществом (морским, конечно), как назначение Колчака на Минную Дивизию. И надо сказать, что он вполне оправдал те надежды, которые на него возлагались: никогда миноносцы не работали так интенсивно и успешно, как при нем», – пишет Тимирев, вообще окружающий Колчака – командующего дивизией ореолом какого-то бога войны: «Он был создан для службы на миноносцах, это была его стихия… Его оперативные замыслы, связанные с миноносцами, всегда были неожиданны, смелы и рискованны, но в то же время ему всегда сопутствовало счастье; однако это не было слепое счастье, а своего рода предвидение, основанное на охотничьей верности глаза и привычке к успеху. Его молниеносные налеты на неприятельские транспорты в шведских водах, атаки на неприятельские миноносцы, самые смелые постановки мин под носом немцев можно было сравнить с лихими кавалерийскими набегами или атаками».

Темперамент Колчака был действительно «кавалерийским» – чего стоит хотя бы рассказ о том, как весной 1916 года он «проклинал лед», мешавший кораблям пройти в Рижский залив, а подчиненные собирались нарисовать шуточную картину: командующий дивизией бьет кулаком по льдине, «чтоб скорее таяла»; и все же написанные в таком тоне воспоминания как будто специально напрашиваются на обвинения в идеализации. Следует признать, что боевая работа Александра Васильевича во главе Минной дивизии и вправду далеко не всегда оценивалась столь же высоко. В частности, полным провалом Колчака иногда считают нападение на германский караван торговых судов у берегов Швеции ночью с 31 мая на 1 июня 1916 года – тот самый «молниеносный налет», который восхищал Тимирева.

Нейтральная Швеция на деле сочувствовала Германии, что находило отражение и в ее морской политике. «… Следуя шведскими береговыми водами, – вспоминал современник, – суда (немецкие транспорты. – А.К.) из глубины Ботнического залива до Готланда могли спускаться той полосой моря, где русские суда не имели права производить каких-либо операций. Да и немецкие военные суда не стеснялись, когда это было им удобно, двигаться территориальными водами Швеции». Добавим к этому прямые поставки шведами немцам железной руды, необходимой для военной промышленности, – и неудивительным окажется, что после получения по дипломатическим каналам разведывательных данных о предстоявшем движении каравана судов с рудой русское командование приняло решение об их «захвате или уничтожении». Командовать операцией должен был адмирал Трухачев, а Колчаку предстояло руководить действиями трех эскадренных миноносцев («Новик», «Победитель» и «Гром»).

В описании событий, разыгравшихся 31 мая, адмирал Тимирев расточает неумеренные восторги, приписывая Колчаку потопление «5 судов (из них два вспомогательных крейсера)», что не подтверждается германскими источниками (хотя шведская пресса как будто сообщала о чем-то подобном); отметим и сдержанность самого Александра Васильевича, который упоминал впоследствии лишь «экспедицию к шведским берегам для нападения на германский караван, кончившуюся затоплением вспомогательного крейсера противника». Сдержан и панегирист Колчака адмирал Смирнов: «… Рассеял пароходы и потопил одно из конвоирующих судов». Сегодняшние же историки выносят Колчаку-флотоводцу очередной приговор, с запозданием предписывая ему отсечь караван, недавно вышедший из Стокгольма, от шведских вод (что не было сделано) и упрекая командующего эсминцами в преждевременном «предупредительном выстреле впереди по курсу концевого судна», чем атака была лишена внезапности, а транспорты с рудой получили возможность «без потерь отойти в территориальные воды нейтрального королевства». После начала стычки Колчак, вдогонку обстреляв уходившие к берегу транспорты, которые выставили дымовую завесу, вступил в бой с конвоем, результатом чего и стало потопление одного из кораблей прикрытия (этот вооруженный пароход был принят за отставший транспорт).