Читать онлайн «Маргарет Тэтчер. Женщина у власти». Страница 33

В масштабе всей страны консерваторы одержали крупную победу, третью подряд, и увеличили свое большинство в палате общин с 58 до 100 мест. Пятидесятые годы прошли под знаком правления тори, но победа 1959 года, как бы увенчавшая все десятилетие, была обманчива. За кажущейся политической стабильностью скрывалось разложение. Видимость стабильности в какой-то степени создавал Черчилль. Победив Эттли на выборах 1951 года, Черчилль в 1955 году ушел наконец от дел в возрасте восьмидесяти одного года. Пребывание старого льва у власти ограничилось тремя с половиной годами, из которых он большую часть времени болел.

Возвращение Черчилля и последующие события десятилетия делали как бы невидимым тот факт, что страна продолжала катиться вниз по наклонной плоскости. В 1952 году Англия взорвала свою первую атомную бомбу; в том же году авиакомпания «Бритиш оверсиз эруэйз корпорейшн» ввела в эксплуатацию первый в мире коммерческий реактивный лайнер. В 1953 году Эдмунд Хиллари первым поднялся на вершину Эвереста, самой высокой горы в мире. Вообще-то, Хиллари — новозеландец, но его скоро начали считать в Англии своим: как-никак это был гражданин страны Содружества, связанной с Англией прочными узами. В том же, 1953 году на трон взошла королева Елизавета, Черчилль получил Нобелевскую премию в области литературы; в 1954 году Роджер Баннистер первым пробежал дистанцию в одну милю менее чем за четыре минуты {2}. Все эти радостные и волнующие события позволили англичанам сохранить иллюзорное представление об Англии как стране исключительной, призванной и впредь играть особую, глобальную роль. Но они заблуждались, ибо их вера держалась на внешнем блеске и на горделивом самообмане.

Суэцкое фиаско 1956 года, сорвав покровы с сути вещей, обнажило глубокие трещины в основании. Британия была унижена, когда попыталась вернуть канал, который она построила и которым владела вместе с Францией с момента открытия в 1869 году до июля 1956 года, когда его национализировал Гамаль Абдель Насер. Почти немедленно преемник Черчилля Энтони Иден решил вернуть канал силой с помощью Франции и Израиля. Однако октябрьское вторжение вызвало возмущение во всем мире, в том числе и у президента Дуайта Эйзенхауэра, который расценил этот поступок Идена как безрассудный. Англии пришлось ретироваться, потерпев одно из самых унизительных поражений в своей истории, а англичанам — пережить потрясение, осознав, что хваленое всесилие их страны было обманом. Войска, которые несли караульную службу на рубежах империи и одержали победу во второй мировой войне, не смогли нанести точный удар по слабо вооруженному Египту.

Эта катастрофа вызвала финансовый катаклизм и наплыв требований к стерлинговым счетам, что выявило всю шаткость британской экономики и продемонстрировало зависимость страны от кредиторов. Дипломатия не могла оправиться от шока. Англия, гордившаяся своей высокой нравственностью в международных делах и щепетильным, рассудительным подходом к решению проблем, была поймана за руку как нарушитель норм международного права. Меньше чем за месяц страна утратила свое былое величие, и ее окончательный закат как мировой державы стал очевиден.

Иден, плохо себе чувствующий после неудачно сделанной операции желчного пузыря, подал в отставку через несколько недель после вывода войск, и в январе 1957 года премьер-министром стал Гарольд Макмиллан, возглавивший консервативную партию. В том, что выбор пал на Макмиллана, была ирония судьбы. Он являлся одним из главных сторонников суэцкой интервенции. Но, будучи министром финансов в кабинете Идена, Макмиллан одним из первых понял, какими разорительными финансовыми последствиями чреват этот опрометчивый шаг. Видя, что экономика трещит по всем швам, а международная общественность возмущена, он сделал резкий поворот на 180 градусов и выступил за немедленный уход, с тем чтобы страна смогла сократить свои финансовые расходы. Партия предпочла Макмиллана его сопернику Р. Э. Батлеру, в прошлом тоже министру финансов и претенденту на лидерство, которого сочли слишком осторожным для того, чтобы доверить ему руководство партией, пытающейся совладать с процессом социальных перемен.

Когда Макмиллан сменил Идена, то оказалось, что он совсем не тот человек, который мог бы осуществить новый подход. Он скорее напоминал выходца из другого века. Питер Дженкинс, один из выдающихся английских политических обозревателей, вспоминая о нем, назвал его «комичной фигурой». В своем первом публичном обращении при вступлении на пост премьер-министра всего через несколько недель после суэцкого унижения Макмиллан заявил: «… хватит этой пораженческой болтовни о второразрядных державах и всяческих грядущих ужасах. Британия была великой державой, является великой державой и останется великой державой — при том условии, что мы сплотим наши ряды и как следует возьмемся за дело». «Мы покатывались со смеху, слушая это, — рассказывал Дженкинс. — Нас потешали как смехотворная нелепость его высказываний, так и аристократическая медлительная манера говорить, растягивая слова» {3}.

Макмиллан был необычным политиком. Человек сложного характера и переменчивых настроений, он то мучился сомнениями, сосредоточившись на своих внутренних переживаниях, то лучился энтузиазмом. Современный политик и одновременно реликт эдуардианского прошлого, он самим складом своей личности отражал состояние нации, раздираемой между двумя эпохами. Родился Макмиллан в 1894 году в семье, принадлежавшей к высшему слою среднего класса: его отец был книгоиздателем; издательство и по сей день носит имя Макмиллана. Образование он получил в самых элитарных из привилегированных учебных заведений Англии — Итоне и Бейллиал-колледже Оксфорда. По окончании Оксфорда он мог выбирать любую карьеру. Присвоение офицерского звания капитана Гренадерского гвардейского полка обеспечило ему доступ в любую аристократическую гостиную, а четыре ранения, полученные в годы первой мировой войны, создавали ему героический ореол. Несмотря на раны, Макмиллан любил военную службу и питал презрение к коллегам, которые не были ветеранами войны. Откомандированный после войны в Канаду, он служил адъютантом у генерал-губернатора, герцога Девонширского, и влюбился в его дочь Дороти, на которой и женился в 1920 году. Богатое семейство с широкими родственными связями в свете ввело его в высший аристократический круг, в мир загородных имений, охотничьих выездов и первых балов. Очень скоро он и сам стал законченным аристократом.

Для партии, стремившейся расширить свое влияние и апеллировать не только к аристократам и прочим богатым избирателям, выбор Макмиллана в качестве преемника Черчилля и Идена был поистине странным. Это был светский человек, завсегдатай клубов, проводивший время в обществе единомышленников — умеренных консерваторов — в обшитых панелями библиотечных и обеденных залах известных лондонских клубов на Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс, куда допускались только мужчины. Связанный — через жену — узами родства с шестнадцатью членами парламента {4}. он «расширял влияние» партии в своем собственном семейном кругу. Так, в 1958 году было подсчитано, что из восьмидесяти пяти членов его правительства тридцать пять, в том числе семеро из девятнадцати министров кабинета, приходились ему родственниками. Родственником Макмиллана оказался даже президент Джон Кеннеди, чья сестра Кетлин была замужем за племянником Дороти, жены Макмиллана.