Читать онлайн «Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне». Страница 34

Новшества в области вооружений

Немало новых идей, наподобие нашего резака для живых изгородей, пришло «снизу», из войск. Англичанам же удалось справиться с серьезной проблемой опасности от мин при помощи танка-тральщика. Противотанковая мина могла порвать гусеницу или даже снести опорный каток танка. Бывало, что немцы ставили мины одну на другую, и силы их взрыва хватало, чтобы пробить 25‑миллиметровый лист брони на днище танка и уничтожить экипаж. Британский танк-тральщик нес перед собой на прочных, съемных скобах широкий барабан, на который были в беспорядке наварены имевшие почти двухметровую длину обрезки тяжелых железных цепей[45]. Когда танк ехал, барабан начинал вращаться, и центробежная сила заставляла цепи с силой бить оземь. Если под удар подворачивалась мина, она обычно взрывалась, не причинив вреда танку. Как правило, танки-тральщики были вполне эффективны на минных полях, однако потеря мощности на вращение барабана ограничивала подвижность машины на сильно пересеченной или болотистой местности.

Некоторые экипажи крепили на лобовой броне своих танков мешки с песком и даже запасные траки или бревна в качестве дополнительной защиты от убийственного огня немецких противотанковых пушек. Стремление выжить подстегивало изобретательность!

Иные солдаты подкладывали мешки с песком на дно автомашин для защиты от мин, способных разнести джип-четвертьтонку на части. Хотя от маломощных противопехотных мин это могло бы спасти, мне всегда казалось, что от противотанковых мешок с песком не поможет. Наш джип мы никогда мешками не грузили — я решил, что они слишком тяжелые и будут нас тормозить, а в поездках через ничейную землю по ночам скорость была нашей лучшей защитой.

Хотя американские танки уступали немецким по огневой мощи и броневой защите, на шоссейных дорогах с хорошим покрытием они превосходили противника в скорости и подвижности. Кроме того, гусеничные траки наших танков были прочнее и позволяли развить на шоссе бо́льшую скорость. Причиной тут была конструкция самой гусеницы. На направляющем катке гусеничная лента шла вверх, огибая его, а затем, проходя дальше на первый поддерживающий каток, распрямлялась. За счет натяжения верхней ветви гусеницы передней звездочкой обеспечивалось надежное зацепление. Таким образом, гусеница целиком превращалась в механический аккумулятор. Часть энергии, затраченной на то, чтобы протянуть гусеницу, возвращалась, когда гусеница скатывалась с задней звездочки. В результате движение танка требовало меньшей мощности двигателя, оставляя резерв для маневренности. Кроме того, резиновое покрытие на траках служило амортизатором и, вместе с обрезиненными опорными катками, значительно увеличивало срок службы гусениц. Поскольку траки имели резиновое покрытие с обеих сторон, их можно было перевернуть, когда с одной из них резина стиралась. На шоссейной дороге гусеницы среднего танка М4 могли выдержать приблизительно 4000 километров (с учетом однократного переворота траков при переборке гусениц). Этим они значительно превосходили гусеницы немецких танков, которые могли прослужить не более 800 километров, после чего их металлические шплинты начинали слишком часто ломаться.

У гусениц американских танков был только один недостаток — слишком узкие, они вязли в грязи. Немецкие танки сразу создавались с широкой колеей для действий на пересеченной местности. А поскольку большая часть танковых сражений проходила отнюдь не на шоссе, общий эффект был все же в пользу немцев[46].

Помимо превосходства наших танков в скорости и маневренности на дорожном покрытии, все наши бронемашины также превосходили немецкие по мобильности. Наши самоходные орудия строились на танковых шасси, а на бронетранспортерах стояли обеспечивающие им более высокую скорость обрезиненные гусеницы с бо́льшим сроком службы. Американские бронеавтомобили развивали большую скорость и были оснащены полным приводом; при движении по шоссейной дороге с хорошим покрытием привод на передние колеса отключался. Это относилось ко всей нашей колесной технике, как с двумя, так и с тремя ведущими осями — передняя ось при необходимости переставала быть ведущей. Таким образом, передние и задние колеса не создавали сопротивления по отношению друг друга, что повышало срок службы ходовой части.

Без сомнения, огромный вклад в успехи союзников на тот момент внесла разведка. Мы тогда не знали, что англичанам удалось захватить модель немецкой шифровальной машины «Энигма» и использовать ее для расшифровки сообщений противника. Вдобавок разведке удалось добыть пакет немецких приказов, определявших маршруты отступления их войск из Нормандии в Германию. Отступать всегда непросто, а наше превосходство в воздухе не позволяло немцам продвигаться днем. И хотя большая часть немецкой 7‑й армии вырвалась из Фалезского котла, впереди ее поджидала новая опасность. Мы ворвались в сердце Франции и, обойдя Париж, помчались наперехват немецким колоннам.

Встретившись у Сен-Дени-ле-Гаст с другими танковыми частями американской армии и завершив охват Парижа, мы направились к городу Мо, расположенному на реке Марне, в восьмидесяти километрах к востоку от столицы. Именно там французская армия остановила немецкое наступление в годы Первой мировой. Вскоре нам предстояло миновать места наиболее ожесточенных сражений той войны.

Тем вечером мне пришлось доставить отчет о боевых потерях в тыл дивизии в городке Корбель, по другую сторону реки. Мы проезжали через какую-то французскую деревню, когда меня внезапно охватила тревога. Деревенская площадь была совершенно безлюдна, въезды в город были кое-как перегорожены баррикадами из телег, мебели и брошенных машин. Внезапно двери домов и лавок распахнулись, и на улицу с криками «Vive l’Amérique! Vive l’Amérique!» вывалила толпа, вооруженная мотыгами, вилами и немецкими винтовками. На ломаном английском мне кричали, что marchal на подходе. Кто такие marchal, я понятия не имел.

Наш самозваный талисман, собачка Сучка, выскочила на капот, чтобы принять участие во всем происходящем. Французские ребятишки тут же принялись целовать ее и обвешивать цветочными гирляндами. Нас с Верноном потчевали шампанским и коньяком, словно великих героев. Я был в некотором замешательстве, но вскоре выяснил, что нас просят принять командование французским гарнизоном и вступить в бой с marchal, которые находятся в трех тысячах метров от деревни. Один из французов (как я предположил — тамошний мэр) хорошо говорил по-английски. Он объяснил мне, что marchal — это местные отщепенцы-коллаборационисты. По-видимому, немцы снабдили их оружием.