Читать онлайн «Полководец». Страница 8

Отступая, белогвардейцы взорвали железнодорожный мост через Иртыш. А на фронте, на другом берегу реки, куда наши войска перешли по льду, создалась сложная обстановка и позарез потребовалась ударная мощь бронепоезда. Как быть? Мост быстро не восстановишь. И вот решено было попробовать перевести бронепоезд на другой берег... по льду. Даже опытным железнодорожникам такой замысел поначалу показался нелепым. Поезд бронирован толстыми плитами стали. Вместе с тяжелыми орудиями, боеприпасами эта махина представляла огромный груз.

Но люди, увлекаемые комиссаром, совершили небывалое дело. Конев поднял всех железнодорожников и крестьян окрестных деревень. Лопатами, кирками они дробили крутые прибрежные откосы, делая пологие съезды. Возили на лед бревна, наводили на них настил. На нем укрепляли шпалы, выкладывали рельсовый путь. И по этому пути перевели-таки через реку ручной тягой сначала паровоз, потом одну за другой и его бронированные площадки. Самым невероятным было то, что вся работа завершилась за сутки.

Только один день стоял "Грозный" у депо станции Омск. В этот день командир и комиссар успели всласть попариться в сибирской курной бане, осмотреть отбитый у адмирала Колчака город и сняться на память у базарного фотографа.

- Вы, товарищ маршал, с какой-то особой теплотой вспоминаете эту историю, случившуюся на Иртыше. Почему?

- Многому она меня научила.

- А чему именно?

- У большевиков есть правило: нет таких крепостей, которых они не могли бы взять. Вот этому и научился. Когда в эту войну создавалась острая ситуация, вставали препятствия, которые казались непреодолимыми, я вспоминал историю на Иртыше и начинал искать выход и находил. А ведь сколько было таких случаев и у меня и у моих соседей по фронтам Великой Отечественной войны!

СЛУШАЯ ЛЕНИНА...

Когда была взята Чита, комиссару бронепоезда "Грозный" не было еще двадцати трех лет.

Учитывая заслуги и боевой опыт, его назначают комиссаром стрелковой бригады, а потом и дивизии. Большевики Дальнего Востока избирают Конева своим делегатом на X съезд партии.

Долго, очень долго шли тогда с Дальнего Востока в Москву поезда. В длинном этом пути люди знакомились, завязывали дружбу. В вагонах складывался свой особый дорожный быт.

Соседом по купе у комиссара дивизии Ивана Конева оказался тоже молодой комиссар одного из славных дальневосточных партизанских отрядов Александр Булыга. Поезд целый месяц тащился с Дальнего Востока в Москву. Познакомились, разговорились. Над губами юношеский пушок. Но у обоих за плечами изрядный военный опыт. Есть что вспомнить, есть о чем потолковать. Едут, беседуют. По очереди бегают на полустанках с чайником за кипятком. Оба любят литературу. Отправляясь в длинную дорогу, набили вещевые мешки книгами. Читают. Спорят о прочитанном. Поют.

Знакомство переходит в дружбу надолго.

Мне привелось видеть их вместе много лет спустя на Калининском фронте в разгар первого нашего зимнего наступления. Там снова встретились бывшие соседи по купе того дальневосточного поезда: один, Иван Конев, - уже генерал-полковник, командующий фронтом; другой, Александр Булыга, ставший уже известнейшим нашим писателем Александром Фадеевым. Оба видные общественные деятели: один, Конев, - кандидат в члены Центрального Комитета партии, другой, Фадеев, - член ЦК.

Сидели в избе за дощатым столом. Сидели и вспоминали тот долгий путь, проделанный в дальневосточном "экспрессе". Фадеев своим хрипловатым тенором запевал песню "По долинам и по взгорьям", Конев подтягивал. Я смотрел на них и думал: ведь оба они помнят и "штурмовые ночи Спасска" и "волочаевские дни". Оба видели, как шли вперед наши дивизии, как партизанские отряды занимали города. И еще думалось о том, как крепка мужская дружба, сложившаяся в те героические годы, и как необыкновенно молодеют лицом и душой люди, приникая к своему славному прошлому.

И припомнилось: когда мы шли после этой встречи по глубокой, протоптанной в сугробах тропинке, Фадеев, оглядываясь, сказал нам, военным корреспондентам, гуськом тянувшимся за ним:

- Если вы хотите узнать, что такое военная косточка, смотрите на командующего - настоящая военная косточка. - Потом уточнил: - Советская военная косточка...

А вечером Фадеев рассказывал нам, как вместе с Иваном Коневым приехал он в 1921 году в Москву, как разместились они на соседних койках в 3-м Доме Советов. Рядом оказались они и в зале съезда, а потом допоздна бродили по Москве, вдвоем переживая первую встречу с Владимиром Ильичем Лениным.

Когда пришла весть о кронштадтском мятеже, они вместе в числе 300 добровольцев - делегатов и гостей съезда - отправились в Петроград на подавление мятежа. Фадеев шел с пехотинцами по льду штурмовать Кронштадтскую крепость, Конева использовали по специальности артиллеристом. Он направлял огонь батареи с косы Лисий Нос.

И в эти горячие боевые дни оба они горевали об одном: не услышат доклад Владимира Ильича, доклад, который должен определить дальнейший путь страны. Но когда мятежный гарнизон Кронштадта сложил оружие и те из делегатов, которые остались живыми, вернулись в Москву, им, пропахшим пороховой гарью, забинтованным, Владимир Ильич сделал доклад об итогах работы съезда.

Иван Конев слушал Ленина с огромным вниманием. Он родился в деревне. Он имел опыт общения с вологодскими, костромскими, сибирскими мужиками. Слушал, сопоставлял. Сравнивал с тем, что сам наблюдал и знал, и поражался ленинской дальновидности и принципиальности. Он аплодировал вместе со всеми и, вспоминая столько лет спустя те давние минуты, этот спокойный, уравновешенный человек, не терявший самообладания в любой сложной ситуации, заметно волновался. Он говорил:

- Это был самый памятный, самый счастливый день в моей жизни.

Этот день маршал любил вспоминать. Образ Ленина он носил в своей памяти, и мне не забыть, как в финале войны, наблюдая с крыши высокого дома, как передовая часть его фронта, форсировав Трептов-канал, прорвалась в Берлин, в эту, может быть, самую волнующую минуту своей полководческой жизни маршал задумчиво произнес:

- Вот если бы это видел Владимир Ильич Ленин!

НА НОВЫЕ ПУТИ

Вернувшись на Дальний Восток, Иван Степанович снова ведет привычную уже ему комиссарскую работу. Он комиссар дивизии, потом становится комиссаром штаба Народно-революционной армии, затем комиссаром 17-го Приморского стрелкового корпуса.

В постоянном общении с выдающимися военными деятелями того времени Конев расширяет свой кругозор, приобретает навыки работы в большом штабе. Школа. Лучшая школа - жизнь. И учит жизнь молодого комиссара быть чутким, человечным, снисходительным к мелким недостаткам людей и в то же время твердым, непримиримо принципиальным, даже жестоким, когда речь идет о врагах революции, о врагах партии. Много читает, много раздумывает над прочитанным.