Читать онлайн «Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918». Страница 30

Вскоре после этого Too женился на мисс Эвелин Несбит, очень красивой девушке, но через два года мы прочли в газетах, что он арестован в Америке за убийство г-на Уайта. В газетах было полно его фотографий и описаний его жизни. Пышные увеселения, которые он устраивал в «Гранд-отеле» в Риме, получили обширные комментарии. Муж, обращая мое внимание на эти отчеты, заявил: «Видишь, я в конечном итоге оказался прав!»

Многие итальянцы, с которыми я потом встречалась, испытывая отвращение, удивлялись, как же могли они пользоваться гостеприимством такой ужасной личности. Это показывает, как надо быть осторожным в этих крупных международных отелях, где деньги являются золотым ключиком, открывающим любые двери, и где преступники могут жить бок о бок с людьми, репутация которых безукоризненна. Мы рассказали о Гарри Too одному нашему другу, который в свою очередь сообщил нам, что видел его в уголовной психиатрической больнице Манхэттена, штат Нью-Йорк, и что Too вызвал в нем такое же инстинктивное отвращение, как и у моего мужа. Доктор в больнице рассказал нашему знакомому, что Too – это наиболее интересный и аномальный случай одновременно.

Не могу себе позволить обойти вниманием в числе тех, с кем мы подружились в Риме, г-на и г-жу Крупенских, самых гостеприимных и добрых людей; он был советником в российском посольстве, а потом повышен в послы. Они везде пользовались популярностью и большим уважением у всех, кому повезло с ними познакомиться.

Среди русских, постоянно живущих в Риме, в то время был дядя моего мужа, князь Виктор Барятинский. И он, и его жена были высококультурными людьми и держали салон, который неизменно посещало много людей. Помимо них, у нас было еще несколько родственников, живших тогда в Риме. Мы часто устраивали большие вечеринки и совершили много веселых поездок по окрестностям.

Как-то раз мы поехали на скачки, и там, чтобы лучше видеть, мы с кузеном взобрались на кучу песка и камней; мягкая почва под ногами была ненадежной, и мы оба съехали вниз с неприлично большой скоростью. К своему ужасу, мы увидели нацеленные на нас несколько камер фотоаппаратов, и от этого верха унижения нас спасло лишь вмешательство моего мужа, который пришел к нам на помощь в самый последний момент. Над этим случаем много забавлялись, особенно учитывая, что я была очень изящно одета, на мне была симпатичная розовая шляпка, которая, когда я ее подобрала из грязи, была уже неузнаваемого цвета. У нас у обоих было несколько веских причин (хотя и неприятных) для того, чтобы испытывать неудобство. Прочитав на следующий день в одной итальянской газете отчет о скачках, мы обнаружили скромную фразу о том, что «падение княгини Барятинской не осталось незамеченным», но я все еще благодарна тому, что муж вовремя подоспел, чтобы мы сумели избежать фатального щелчка камеры.

Также в Риме мы встретили знаменитого французского композитора Рейнальдо Ганна, чьи изящные романсы сейчас хорошо известны и вызывают восхищение. Он был прекрасным музыкантом и искусным пианистом. Однажды вечером он приехал в отель, где мы остановились, чтобы нанести визит своим друзьям – графу и графине Толстым. Г-н Ганн был вместе с г-ном Швабахом, хорошим скрипачом, сыном крупного немецкого банкира; через два года он умер от туберкулеза. В то время песни г-на Ганна были изрядной новинкой. Обращаясь ко мне, Ганн сказал: «Княгиня, г-н Швабах – великий музыкант, и, если он имеет желание сыграть, я с огромным удовольствием буду ему аккомпанировать». И я спросила, не будет ли он так любезен, потому что все мы обожаем музыку. И тут он достал свою скрипку, и мы, захваченные его игрой, слушали его допоздна.

Этим вечером произошел забавный инцидент. Великая княгиня Анастасия Михайловна, не выносившая классической музыки, поинтересовалась, не мог бы г-н Ганн порадовать ее несколькими цыганскими романсами. Мы были озадачены таким неожиданным пожеланием, поскольку оба музыканта весь вечер играли только классическую музыку. Однако г-н Ганн удовлетворил каприз великой княгини и сыграл несколько произведений из русской легкой музыки. В тот вечер он подарил мне ряд своих романсов, но, как и большая часть моих остальных сокровищ, они пропали. Приятно теперь осознавать, что их автор так широко известен и признан как художник, и помнить, что мы были среди первых, кто оценил его талант. Он сыграл и подарил мне несколько своих песен в рукописи, которые потом были опубликованы.

Одно из самых сильных впечатлений моей жизни оставила встреча с папой Львом XIII. Я видела его два раза. В первый раз, когда наше представительство в Ватикане снабдило нас билетами на мессу в Сикстинской капелле, которую служил сам папа. Капелла мала по размерам, а поэтому билеты достать трудно.

Перед началом службы мы собрались в прекрасных залах Ватиканского дворца, чтобы наблюдать за шествием в капеллу. Папу на троне несли четыре носильщика. В то время ему было около девяноста лет, его лицо покрывала восковая бледность старой слоновой кости, но, когда он услышал восторженные приветствия «Да здравствует папа царствующий!», лицо оживилось, а глаза, всегда яркие и пронзительные, засияли, когда он давал благословение. При внешнем безразличии в нем, казалось, таится некая энергия, нечто сверхъестественное, что на меня очень подействовало. Не будучи католичкой, я вполне могла понять, как глубоко ему поклоняются римские католики.

Второй раз я увидела папу Льва XIII на его личной аудиенции. Мы попросили его принять нас, и он любезно согласился это сделать. Мы с мужем в сопровождении графа Туна прибыли в Ватикан и были встречены камердинером. Вновь мы увидели великолепные залы, хранящие память о незабываемых событиях. Я почувствовала себя такой маленькой и беспомощной посреди этого великолепия, возникшего благодаря религиозному рвению ушедших поколений. Естественное чувство волнения, осознание того, что скоро предстану перед его святейшеством, почти целиком заполонило меня.

Днем раньше одна дама сказала мне, что я должна пасть перед ним на колени, но когда он принимал нас, то был скромным и простым и сидел в обычном кресле. Подле него находился знаменитый кардинал Рамполло, у которого был странный, проникающий насквозь взгляд Я тут же склонилась до полу и оставалась в таком положении, гадая, что же делать дальше. Похоже, в этом не было никакой необходимости, и я опасалась, что выгляжу смешно и неуклюже. Уже не помню, как поднялась. Следующее, что я запомнила, – это как оказалась сидящей рядом с ним. Его святейшество, разумеется, говорил на великолепном французском. Он упомянул о доброте нашего императора и сказал, что его великое желание – объединить две церкви: Римско-католическую и Русскую православную. Хотя ему было почти девяносто, голос его был очень ясен и он обладал удивительной памятью. Я вновь была потрясена его чрезмерной бледностью. Перед нашим уходом он благословил нас, и мы вновь увидели в его взгляде вдохновение человека, общающегося с Богом.