Читать онлайн «Тайны уставшего города (сборник)». Страница 25

В Москве как раз развернулась кампания по увольнению из милицейского аппарата бывших полицейских. В уголовный розыск пришли матросы, рабочие, привлеченные романтикой гимназисты. О том, как ловить обнаглевших урок, они имели самые смутные понятия.

Я много читал документов и публикаций о том времени, где основной упор делался на то, что уголовно-разыскная милиция была укреплена членами ВКП(б), поэтому она так хорошо и работала. Но сыщик – это профессия, на которую партийность не влияет и которой только мешает.

А в Саратове все было как прежде. Местным розыском руководил опытный сыщик, гостиницы, трактиры, барахолки, малины были оперативно прикрыты, агентура давала ценные сведения, машина уголовного сыска работала так, словно никакой революции вовсе не было.

Поэтому Свитков и получил информацию, что двое перекупщиков пытаются продать крупную партию золота и драгоценных камней. Когда Свитков арестовал барыг, то с удивлением отметил, что все ценности явно церковного происхождения. Об ограблении Патриаршей ризницы он ничего не знал, так как сводка по этому делу в подразделения уголовного розыска республики не поступала, а была отправлена только в местную ЧК. Ну а там были слишком заняты борьбой с буржуазией, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Барыги сдали человека, продавшего им золото. Это был некто Самарин, проживавший в добротном доме неподалеку от центра.

Опытный сыскарь поднял старые донесения секретных сотрудников и выяснил, что дом этот приобрел известный московский вор Костя Полежаев по кличке Костя Фрак.

Полежаев был арестован, при обыске у него нашли много ценностей из Патриаршей ризницы.

Но в ту же ночь Полежаев в камере повесился.

Свитков связался с Москвой и узнал об ограблении века. Он с ценностями под надежной охраной выехал в столицу.

Константин Полежаев принадлежал к самой известной в Москве воровской семье. Его отец и три брата считались в уголовном мире России «иванами».

Свитков вместе с сотрудниками московского розыска накрыл в Краскове дом, в котором жил, естественно под чужой фамилией, младший из знаменитого воровского клана – Дмитрий Полежаев.

В доме нашли много похищенных из ризницы предметов и два драгоценнейших памятника культуры – Евангелия.

Но, безусловно, всего похищенного вернуть не удалось. Исчезли три самых крупных камня: черный алмаз, знаменитый рубин и огромный изумруд.

Эти камни начали жить своей отдельной, кровавой жизнью. Черный алмаз проявился в 1972 году. За него был выкуплен из тюрьмы и ушел от расстрела крупнейший грузинский теневик.

Владельцем его стал один из самых крупных партийных боссов тех лет.

Я не называю его фамилию только потому, что историю бриллианта рассказали мне друзья-сыщики, а документы по этому делу по сей день лежат в архиве на спецхранении.

Вот так получается. Весь расклад знаю, даже располагаю точными сведениями, в каком архиве лежат нужные мне бумаги, а получить их не могу, потому что ныне покойный кандидат в члены Политбюро и крупный политик был тем, кого можно смело назвать одним из отцов сегодняшней коррупции. А эти люди своих не сдают.

«Слово к делу не пришьешь», как говорят старые оперативники.

В четвертом классе мы начали изучать «Историю СССР». Была война, и учебников не хватало. Поэтому нам выдали старые книжки по истории, изданные в тридцатых годах. Учебники эти поразили меня своей таинственностью. В них черной краской были замараны целые страницы текста, а вместо пяти фотографий зияли черные квадраты.

Как я ни пытался стирать эту краску, чтобы увидеть замазанные фотографии, мне это не удавалось.

Дома я спросил у матери, почему замазали картинки. Она ответила просто и доступно: «Так надо».

Через много лет я узнал, что затушевали портреты военачальников и политических деятелей, уничтоженных после многочисленных процессов тридцатых годов.

В 1970 году я начал собирать материал о МУРе во время войны. Мы сидели в квартире Игоря Скорина. Хозяин, Алексей Ефимов и я. Они рассказывали, а я записывал, потом мои друзья достали самое дорогое и интересное – старые фотографии. Я поглядел на них и вспомнил учебники моего детства. Лица некоторых людей были затушеваны черными чернилами.

– Этих ребят арестовали как врагов народа, – сказал грустно Скорин, – было негласное указание замазать их на групповых портретах.

– Пришлось, – со злой горечью пояснил мне Ефимов, – а то всех могли прихватить как пособников.

На одной из фотографий в центре сидел человек без лица с тремя ромбами в петлицах и орденом Красного Знамени.

– Леонид Давыдович Вуль, начальник МУРа, талантливый сыщик, – пояснил Скорин.

Леонид Вуль пришел в уголовный розыск из МЧК. Он работал в подразделении, занимавшемся борьбой с уголовной преступностью и бандитизмом.

Как я уже писал, возглавлял его легендарный человек Федор Мартынов. У него был подлинный оперативный талант, и людей он подбирал в свою службу штучных.

Такое подразделение в ВЧК – ОГПУ было просто необходимо, так как уголовный розыск в республике находился в стадии становления. Впрочем, как и весь милицейский аппарат страны.

Деньги милиционерам платили смешные, пайки были скудными, поэтому на службу в РКМ приходили случайные люди.

Как ни странно, чекисты за такую же работу получали намного больше. Так что взаимный антагонизм сыщиков уголовного розыска и их коллег с Лубянки возник еще в далекие годы Гражданской войны.

Вуля отправили на работу в МУР с формулировкой «на укрепление руководящих кадров». Он пришел в дом номер 3 на Большом Гнездниковском, где тогда помещался МУР, и очень много сделал для правильной организации работы этого сложного подразделения.

Надо сказать, что в те годы уже сложился костяк московского сыска. Ушли случайные люди, отправлены были «на этап» жулики и взяточники. МУР стал элитной милицейской службой.

Вуль часто бывал в Кремле, докладывал лично Сталину о состоянии преступности в стране.

В тридцать третьем году была ограблена квартира одного из самых крупных партийных деятелей. Вполне естественно, что раскрытием преступления занялись люди из госбезопасности. Но у них, занятых подготовкой будущих громких процессов, ничего не получалось.

Сталин лично поручил Вулю заняться этим делом и дал неделю срока. МУР раскрыл дело в течение пяти дней. Сталин вызвал Вуля, поблагодарил его и назначил начальником московской милиции.

– Кого вы рекомендуете на свое место? – спросил вождь сыщика.

– Виктора Николаевича Овчинникова.

Сталин одобрил эту кандидатуру.

Если бы Леонид Вуль знал, как повлияет его рекомендация на судьбу его заместителя, он наверняка бы не назвал эту фамилию.