Читать онлайн «Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина». Страница 66

Расстроился ли Саблин, подсчитав свои шашки? Думаю, что особого расстройства у него не было, такой итог собрания в кают-компании был вполне прогнозируем. Неужели кто-то сомневается, что Саблин серьезно верил в то, что офицеры и мичманы корабля, услышав о его бредовых идеях и маниакальном желании во что бы то ни стало явить свой лик миллионам советских телезрителей, сразу же ринутся за ним? Неужели он верил в то, что все они разом позабудут о присяге, о воинском долге, о Родине, о собственном благополучии, о служебной перспективе, о своих семьях и гуртом кинутся помогать замполиту в осуществлении его вселенских замыслов? При чем здесь они?

На самом деле, представьте себя на месте собранных в кают-компании офицеров и мичманов. Вечером праздничного дня вас ни с того ни с сего собирает замполит, мелет какой-то бред о тотальной несправедливости в стране, ни с того ни с сего долго талдычит свою биографию и, в конце концов, заявляет о желании расправиться со всеми недостатками выступлением по телевизору в Ленинграде. После чего призывает всех помочь ему в осуществлении этой весьма странной идеи. Да с какой стати вы должны ему в этом помогать? Это что, входит в круг ваших служебных обязанностей? Если Саблину хочется стать телезвездой, пусть таковой становится, но сам и не на их горбу!

Ведь у каждого из собранных в кают-компании имеются свои мечты и свои жизненные планы, с чего они должны кидаться в омут головой за замполитом, которого-то, кстати, и не слишком уважают! Да и заявление перед беседой о наличии оружия не могло прибавить доверия к оратору, а обнаружение стрелка в кинобудке тем более.

Весь этот фарс с голосованием был в конечном итоге придуман исключительно для того, чтобы выявить степень несогласия офицерско-мичманского состава корабля и иметь основание для его группового ареста и изоляции. На самом деле с самого начала заместитель командира БПК «Сторожевой», как мы уже знаем, рассчитывал на помощь совсем другой категории экипажа корабля.

Когда сейчас мои знакомые, имеющие то или иное отношение к событиям 9 ноября в Риге, говорят о трусости и нерешительности офицеров «Сторожевого», я стараюсь доказать им — слава Богу, что все пошло именно так, как пошло. И в целом, несмотря на весь драматизм ситуации, все закончилось без большой крови, если не считать нескольких разбитых носов. Л ведь прояви кто-то в споре с отцом новой революции излишнюю строптивость, все могло бы закончиться куда как трагичней.

Что касается офицеров и мичманов, то Саблин прекрасно понимал, что большая их часть за ним никогда не пойдет (как и командир корабля), а потому заранее предусмотрел их арест и изоляцию. Однако необходимость иметь в наличии хотя бы нескольких профессионалов своего дела вынудила его провести клоунаду с шашками, которая, по большому счету, ровным счетом ничего не дала. Большая часть собравшихся, как мы уже знаем, сразу категорически отвергла всякое сотрудничество с Саблиным, другая (меньшая) часть, состоявшая по большей части из нетрезвых мичманов, толком не поняв, о чем идет речь, предпочла спрятаться в своих каютах и отсидеться там до лучших времен.

После этого Саблин велел проголосовавшим против него отправиться под замок в гидроакустический пост. Дежурный по кораблю капитан-лейтенант Прошутинский заявил, что участвовать в авантюре Саблина не желает и готов быть изолированным. Исполняющий должность старшего помощника командира корабля старший лейтенант Сайтов принял у него повязку «рцы» и передал ее лейтенанту Дуднику.

Выдержка из протокола допроса Саблина: «10 офицеров и мичманов, в числе которых были офицеры Овчаров, Гиндин, Смирнов, Виноградов, Садков, Кузьмин, Боганец, мичманы Хохлов, Житенев и Гришин, вышли из кают-компании и под моим наблюдением спустились в пост № 4, расположенный в трех метрах от двери кают-компании мичманов. В этот момент я увидел недалеко матроса Шейна, наблюдавшего за происходящим. Я закрыл дверь поста ключом, а люк этого же поста навесным замком и вернулся в кают-компанию».

Из воспоминаний главного корабельного старшины А. Миронова: «Изолированных офицеров и мичманов Саблин поставил охранять Бурова, который также был старослужащим. Буров, Шейн и Аверин были вооружены огнестрельным оружием, которое им выдал Саблин, так как у него были ключи от табельного оружия». Перелистав все сорок томов уголовного дела по мятежу на БПК «Сторожевой», я так и не нашел однозначного ответа, вооружал ли Саблин пистолетом только Шейна или все же вооружил еще двоих своих подельников. Возможно, что Буров вооружился сам, отобрав один из пистолетов у арестованных офицеров. Что касается Аверина, то он мог просто блефовать, говоря, что тоже вооружен. По крайней мере, такая картина событий мне видится наиболее реальной.

Заметим, что перед голосованием Саблин предупредил всех, что все несогласные с ним смогут разойтись по своим каютам, ну а после, удостоверившись в отсутствии активного сопротивления, подверг всех несогласных, как и командира, аресту.

Из показаний Саблина во время еще одного допроса: «Я спустился с Прошутинским и закрыл его в посту № 4 на ключ и навесил замок. В это момент Шейн сообщил мне, что командир каким-то образом открыл люк в посту № 2, выбрался в пост № 3 и теперь стучит в люк, просит выпустить его, чтобы поговорить. Я отправился к посту № 3. Не открывая люка, я коротко объявил ему цель захвата корабля, что взял командование на себя. Потульный сказал, что я все это зря затеял, и попросил папирос. Шейн принес их, и я просунул папиросы в щель люка».

В изложении Саблина представляется, что между запертым командиром и ним происходил почти светский разговор. На самом деле все было совершенно иначе. Потульный кричал, крыл изменника-замполита последними словами. Он не просил, а требовал открыть люк. Он не намеревался о чем-то говорить с Саблиным, а открыто заявил ему, что как только выберется на свободу, то немедленно его арестует. По показаниям Шейна, и Саблин не слишком любезно разговаривал с командиром, пригрозив ему в случае буйного поведения некими «санкциями».

Уходя, Саблин велел Шейну:

— Поставь на люк третьего поста металлическую подпорку, чтобы командир уже наверняка не вылез!

О роли Шейна в этом эпизоде Саблин достаточно подробно рассказал на допросе 10 января 1976 года: «Заперев Потульного около 19 часов, я вызвал Шейна, вручил ему ПМ и поставил новую задачу. Во время моего выступления перед офицерами и мичманами он должен был находиться у люка поста, где изолирован командир, и не допустить, чтобы кто-либо выпустил Потульного. После того как я закончу беседу с офицерами и мичманами, изолирую несогласившихся, а сам уйду выступать перед личным составом, Шейн должен был через окошко в кинобудке скрыто наблюдать за поведением оставшихся в кают-компании офицеров и мичманов, информировать меня об их поведении и намерениях. Кроме того, во время изоляции несогласившихся Шейн должен был находиться в коридоре кают-компании мичманов и оказывать мне помощь в случае каких-то нежелательных действий по отношению ко мне со стороны офицеров и мичманов. Эти мои указания Шейн выполнил, но не совсем так, как я хотел.