Читать онлайн «Впереди - Берлин !». Страница 58

Он строго осмотрел собравшихся:

- ...знаю: каждая бригада имеет столько бочек, что у фюрера такого количества хватало на целый корпус. Не жадничайте, не просите у меня про запас.

В зале раздался смех.

- А как же! Воюем не первый год. Соображать научились,- басит кто-то.

Слинько проводили аплодисментами.

- Очень правильно начальник службы ГСМ сравнивал шоферов с ямщиками,сказал "дедушка" Ружин.- Но ямские станции всегда находились рядом с трактирами. Надо и этот опыт использовать...

В комнате зашумели.

- Трактир - не кабак! - объяснил Ружин. - Это уж аристократы хорошее слово ругательным сделали. В трактире для ямщиков и кучеров всегда готовили самоварчик и горячую пищу. Вот и у нас должно быть так: шофер замерзнет как черт, а на пункте ему дадут еду повкуснее, чаек погорячее, а потом ложись, браток, отдыхай. А машина дальше поехала. Позаботимся об условиях, и шофер нам заплатит сторицей, в долгу не останется.

- Верно! - сразу посерьезнели и согласились транспортники.

- Но не хлебом единым жив человек, не только о материальных условиях надо думать. О душе шоферской позаботиться! Это уж наша задача, политработников. До сознания каждого водителя надо довести, что его работа значит сейчас для армии. Разрешите, зачитаю обращение к шоферам, написанное прославленными танкистами Первой гвардейской бригады.

- Пожалуйста, пожалуйста...

- "Водители транспортных машин! Вы подвозите нам горючее и боеприпасы. От вас зависит успех нашего общего дела. Безостановочным потоком доставляйте нам грузы. Во имя нашей победы не выпускайте руль из рук. Помните: танкисту дорог каждый час, каждая минута в великом походе на Берлин. Родные наши братья, братья танкистов, артиллеристов, пехотинцев, мы нуждаемся в вашей самоотверженной помощи, мы верим в вас, братья шоферы! Родина наградит каждого труженика войны своей вечной благодарностью!

По поручению батальона танкистов капитан Владимир Жуков".

Как аплодировали автомобилисты - трудно передать. Один шофер не удержался и крикнул:

- Передайте комбату Жукову, что шоферы не подведут. Костьми ляжем, а горючее доставим! Будьте спокойны!

После окончания совещания с работниками армейских тылов со мной остались только политработники. Надо было решить с ними ряд новых вопросов.

Об отношении к немецкому населению с огоньком говорит начальник политотдела 27-й гвардейской мотострелковой бригады Потоцкий.

- ...Вот вам факт: в бою западнее Гнезена видим - бежит к нам восьмилетняя девчурочка, немка. Тапочки надеты на босу ногу, легкое платьице, обмороженными ручонками ведет деда. Дед слепой, раненый. Пули кругом свистят, дед спотыкается, боится, а она ему кричит: "Ком, ком!" И тащит к нам. Первым ей попался навстречу наш солдат, у которого эсэсовцы жену и такую же девчонку застрелили и бросили в колодец. Закаменел боец после того, и что, думаете, он сделал? Полушубок свой ей скинул, от пуль в укрытие стащил и собой прикрыл. А деда наши тут же перевязали, потом накормили, обогрели. В сердце солдата человечность живет, и наша задача - сделать так, чтоб ее не стыдились. Мы воюем не с немецким народом, а с гитлеровской армией. Надо помочь освободиться самому немецкому народу!

Я подумал, слушая Потоцкого: "Наверно, и он, как Володя Горелов, был в комсомольской ячейке имени Тельмана или "Гамбургского восстания", платил членские взносы в МОПР и пел песни Эрнста Буша. Сильна интернационалистская закваска в старой "комсе"! Ведь в двадцатые годы чуть ли не каждый день мы ждали, что в Германии вспыхнет революция..."

С интернационализма я и начал выступление:

- Велика интернационалистская миссия нашей армии. Мы несем освобождение народам. И советский солдат должен нести высокие идеалы нашей партии в Европу. Крепость армии в крепости ее тыла: армия с пепелищем вместо тыла неизбежно обречена на поражение. Надо, конечно, и не терять бдительности. Военный совет завтра обратится с письмом к солдатам и офицерам по вопросу об отношении к немецкому населению. Товарищ Слащев, после совещания мы с вами займемся подготовкой письма.

После принципиальных вопросов разговор зашел о повседневной практике партийной работы.

- Большой приток в партию идет в последнее время, - говорил Ружин. - Я специально прочитал все, что есть у Ильича о приеме в партию. И на практике получилось, что там, где прием стал более строгим, сразу возросло число желающих вступить! Здесь есть над чем нам подумать.

Боярский стал рассказывать о формах и методах политработы в его бригаде. И работа была интересная, да и Боярский был мастером показать дело с наилучшей стороны.

- Вот как я оформляю благодарственные грамоты! - показал он лист великолепной меловой бумаги, на котором была красочно оформлена и отпечатана выписка из Приказа Верховного Главнокомандующего - благодарность войскам, занимавшим город. - Каждый боец бригады имеет такую - и не по одной. Грамоты подписываем вместе - Бойко и я.

- Где бумагу достал? Где так отпечатал? - сыпались деловые вопросы.

- Ну, товарищи, политотдел армии никогда не откажет на нужное дело, сказал Боярский. - Обратитесь к полковнику Журавлеву. Могу и вам дать в долг последние остатки бумаги, - сделал он широкий жест. - Отпечатал у же я в армейской типографии - только по знакомству сделали. Тут ничем помочь не смогу, изворачивайтесь сами. Для солдат, между прочим, вручение - большой праздник. Получит он вечерком, после боя, гляжу, на второй день в конверт грамоту вложит и домой шлет с письмишком. Как-то у рядового Бочкова я поинтересовался: что, мол, пишешь Прочел мне: "Посылаю дорогой документ, помести его в рамку и береги". Понимать надо!

Уже после войны мне самому пришлось бывать в домах у многих ветеранов нашей армии, и почти у каждого на почетном месте, под стеклом, как реликвия великих боев, хранилась благодарственная грамота.

Мезеритцкий орешек

Военный совет приступил к принятию решений во исполнение нового приказа фронта.

- Вот так задачка, - ворчал Михаил Ефимович, - форсировать Обру, овладеть Мезеритцким УРом и передовыми отрядами захватить плацдарм на Одере!

- Плюс надо продолжать блокирование Познани до подхода сил Чуйкова, напомнил Шалин. - Там придется, полагаю, задействовать всю группу Горелова: все-таки тридцать пять тысяч приходится держать в окружении.

Михаил Алексеевич еще раз провел курвиметром по карте.

- Маршрут нам дан более ста пятидесяти километров на запад!

- Так это - по прямой! - сердился Катуков. - А по прямой только птички божьи летают. Самолеты и те не всегда: обходят сторонкой зенитный огонь да всякие там воздушные ямы. Михаил Алексеевич, что известно об этом чертовом УРе?