Читать онлайн «Философы Древней Греции». Страница 51

Возможно, анализ истории философии от Фалеса до Сократа был нужен Платону для того, чтобы накопить данные, необходимые для создания его схемы реального мира. Мы можем использовать его «Разделенную линию» как основу для краткого итогового обзора этой истории философских открытий.

Таблица 1

ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ ПО ПЛАТОНУ

1. До возникновения науки жажда познания находила себе выражение только в поэзии и мифологии, на уровне «догадки» и «рассказа».

2. Милетцы, открывшие закономерности в природе и впервые начавшие использовать для объяснения явлений модели, осуществили переход на уровень «знания, как». Это же сделали и софисты, когда открыли, что путем соглашения между собой мы можем создать общественный мир постоянных неличностных стандартов и объектов. (Обратите внимание на то, насколько позже науки о природе наука об обществе и человеке поднялась, согласно этой истории, над самым низким уровнем.)

3. Пифагорейцы открыли царство математических абстракций и обнаружили тесную связь между этими вечными сущностями и миром природы. В частности, они разработали дедуктивный метод доказательства, который стал новой моделью «знания, что» для всех отраслей греческой мысли. Элейцы Парменид и Зенон расширили область применения этого метода, перенеся его с математических доказательств на рассуждения вообще.

4. Догадка Парменида о том, что существует одна высшая абстрактная идея для всей реальности, казалась Платону верным и глубоким интуитивным прозрением. Но Парменид не смог развить это свое интуитивное достижение в систему. Он не захотел признать существование степеней реальности, а из-за этого в его схеме строения вещей не осталось логического места для «видимости». Его единое бытие, хотя он называл его целым, было целым без частей, которые можно было бы соотнести одну с другой или гармонизировать. Пифагорейцы и элейцы занимают на линии Платона дианетический уровень – уровень «знания, что»; но эта дианойя у них дополнена частичным осознанием того, что для завершения их работы по изучению абстракций им нужна идея более высокого плана – космос или бытие.

Именно тогда внимание греческих мыслителей и людей искусства так резко переключилось с внешнего мира на человеческое «я».

(1) Туманные нечеткие понятия, которыми пользовались литература и обыденное сознание во времена Платона, вероятно, находились еще на самом низшем уровне – были только эйказией. (2а) Анаксагор и Архелай оба старались найти место ума в своих научных схемах строения вещей: оба определили человеческое «я» как часть природы и в результате делали «я» физическим. (2b) Софисты бросили им вызов в отношении этих взглядов, сами же считали, что человеческое «я» формируется общественным миром социальных условностей, а от природы обладает лишь влечением к удовольствию и безопасности. Такая точка зрения концентрировала внимание на том, что не интересовало сторонников научного подхода, – ситуациях, требующих выбора, привычках и мотивах. И наука и софистика толковали человеческое «я» еще эмпирически и операционно, так что тот вид знания, к которому они относятся, попадает на второй уровень линии Платона.

(3) Сократ своими исследованиями человеческого «я» поднял изучение этических проблем на новую ступень. Мы обнаруживаем, что он обобщал общепринятые понятия и получал в результате гипотезы, логически выводил следствия и отбрасывал как неудовлетворительные все предлагаемые ему предположения. Это критическое рассмотрение гипотез о человеческом «я» с применением технических приемов логики и науки перевело дискуссию на тот уровень обобщения, который имеет дианойя – «знание, что», – хотя Сократ не открыл какой-то готовой к употреблению «периодической таблицы элементов» нашего «я», которая давала бы удовлетворительные результаты. (4) Однако он открыл другое – что направляющей и унифицирующей частью «я» является идеал реализации своих возможностей, стремление осуществиться полностью, которое есть в каждом человеке. Для «я» существование – всегда погоня за чем-то ценным. Справедливость, мужество, мудрость и умеренность обладают «внутренней», то есть присущей им по их собственной природе ценностью оттого, что приводят в правильный порядок то сочетание вожделений, самолюбия и ума, которое характерно для человеческого «я». Этот ввод ценности в систему как реально существующей и действующей в природе силы притяжения – объяснение из числа таких, которые Платон поместил на четвертом уровне своей линии. Мы не знаем, в какой мере сам Сократ осознавал, что его интуитивное открытие в области этики позволило сложить из всех возникших до него понятий одну непротиворечивую схему. Однако Платон был уверен, что открытие его учителя это позволяло, и при случае даже пытался строить схемы сочетаемости, которые бы показывали, как мотивация и интуиция, взаимодействуя друг с другом, определяют тип личности. (5) В Платоновой истории философии завершающий шаг вперед сделан в результате распространения самим Платоном на весь реальный мир открытия, которое Сократ сделал в отношении человеческого «я», – что объект исследования может быть представлен как упорядоченная система сил, которые удерживаются вместе общей идеальной целью. Теперь все, что раньше казалось существующими порознь отдельными измерениями реальности, могло быть размещено в иерархическом порядке: одно выше, другое ниже. Каждый уровень этой иерархии относится к уровню, расположенному непосредственно под ним, как «одно к многому». Например, один материальный предмет является центром и источником многих своих видимостей, отражений и аспектов. Род живых существ, например «животное», – одна неизменная идея-форма, общая для многих физических объектов-животных, существующих в природе, которые «имеют долю» в этой идее, то есть участвуют в ней. Идеал – это идея системы, в которой какая-то позитивная ценность реализуется через соответствующую модель отношений «часть – целое» (например, красота, справедливость, истина и симметрия – идеи-формы, каждая из которых одна является общей для многих произведений искусства, общественных систем и научных теорий). И наконец, добро, «как солнце в полдень», – единственная наивысшая идея-форма, вершина этой иерархической структуры, общая причина всего добра, отраженного в идеалах; это оно делает реальность единой упорядоченной системой, где каждое измерение соответствующим образом подчинено тому, что находится над ним, и интегрировано в состав целого. Мы можем изобразить это с помощью схемы почти такой же универсальной, как сама Разделенная линия, – рисунка, где Платонова система показана в виде диаграммы, на которой представлены уровни единства и которая сходится в одной точке на самом верхнем уровне. Шелли было знакомо то религиозно-эстетическое чувство, которое символизирует эта диаграмма, когда он писал: