Читать онлайн «Золотое колечко на границе тьмы». Страница 44

Но мы не просто пели, мы озвучивали наше кино! Если попадался кадрик из фильма, известного своими песнями, мы тут же затягивали:

Шаланды, полные кефали,

В Одессу Костя приводил…

Или:

Первым делом, первым делом – самолеты…

Самой любимой была песня Дика Сэнда. Когда на экране появлялась бригантина "Пилигрим", Чижик тоненьким голосом начинал:

Кто решил стать моряком,

Кто покинул отчий дом…

И мы не отставали:

Пусть теперь о тихой жизни не тоскует!

Мы пройдем сквозь шторм и гром,

Где все пляшет кувырком,

Напевая песенку такую…

Вдохновение разгоралось в нас, и сухопутный чулан начинал казаться кубриком под корабельным трапом. Его даже покачивало.

Пусть молнии грозят нам в небесах —

Все равно мы не опустим паруса!

Честь и долг велели

Нам дойти до цели!

Пусть ветер завывает и ревет,

Пусть в ярости он снасти наши рвет,

Мы знаем путь один —

Вперед!..

Не уверен сейчас, что слова эти помню точно. Старый фильм про юного капитана Сэнда иногда показывают и в наши дни, но почему-то Дик больше не поет в нем свою песенку. Наверное, эти кадры вырезали, когда ленту реставрировали. Только в оркестровом выступлении прорывается знакомая мелодия. Хотя не исключено, что я путаю. Может быть, зту песенку отважный Дик пел не в фильме а в радиопередаче «Клуб знаменитых капитанов»…

Не думаю, что наши песенные номера отличались музыкальностью. По крайней мере, бабка Агаша сказала нам однажды на крыльце:

– Ну вот, принесла вас опять нечистая сила. Снова, небось, глотки драть будете под лестницей…

Остальные жильцы относились к нам снисходительно. Я бы сказал даже – с пониманием. И мы продолжали "драть глотки", если возникал на экране "песенный кадр…"

Стасик не обманул нас – подарил еще два куска киноленты. Один – из уморительной короткометражки "Старый двор" (там, где дворники с метлами наступают на мальчишек-футболистов), а другой – из какой-то спортивной хроники – с боксерами на ринге.

И конечно, опять мы были счастливы!

Но пора сейчас рассказать про еще один подарок Стасика. И про то, чем это кончилось.

Однажды Стасика крепко надули. Он договорился, что за сломанный немецкий фотоаппарат ему дадут часть "Веселых ребят". Ту, где музыканты в общежитии устраивают восхитительную драку.

Сделка состоялась. Но когда Стасик принес рулон домой, оказалось, что пленка с желанными кадрами лишь в самом верхнем витке. А дальше – склеенные куски с разными надписями и схемами, обрывки из каких-то технических фильмов. А была и "голая", прозрачная пленка.

Стасик горестно проклял вероломных жуликов, но выяснять и спорить не пошел. Обманщики были из блатных, связываться с такими – себе дороже.

Погоревав, Стасик отдал нам и обрывок пленки с началом драки, и весь обманный рулон. Он был размером с тарелку.

Кадрики с музыкантами Утесова мы с удовольствием посмотрели два десятка раз. А что делать с остальными лентами?

Им тоже нашлось применение.

Форик принес рулон в школу, и несколько дней мы щедро одаривали всех, кто просил, длинными кусками кинопленки. Из нее скручивали блестящие скрипучие тросточки, которыми можно было фехтовать и безболезненно лупить друг друга по макушкам. Но самое главное – из пленки получались отличные щелкунчики.

Кусочек целлулоидной ленты складывался так, что превращался в хитрую штучку с треугольными лапками и плоским брюшком. Давишь такой игрушкой о парту, лапки поджимаются, и брюшко – щелк!

Раз – щелк, два – щелк, а потом сухая рассыпчатая морзянка. И сразу не разберешь, откуда она: щелкунчик-то крошечный, в пальцах почти не виден.

Надо ли говорить, что скоро трескучая эпидемия сотрясала школу, как тропическая малярия!

Заразу следовало пресечь, а для этого – выявить ее источник. Преисполненной педагогических навыков Зинаиде Прохоровне такая задача показалась нехитрой.

– Кочнев! Это твоих рук дело?!

– Ну чё Кочнев! – в искреннем возмущении зашелся Кочан. – Чё снова Кочнев! Никогда ничё не докажете и сразу на Кочнева! Это опять ваш помзахвост на меня наклепал, я его зашибу из-за угла когда-нибудь!..

– Кочнев, марш из класса! И без отца в школу не являйся!

– Ну и не явлюсь! Пожалуйста! А у вас все равно никаких доказательств нету, всегда бочку катите сослепу…

– Марш, я сказала! Наворовал у отца фотопленок да еще отпирается!

Ну, что было делать? Кочан, он, конечно, тот еще фрукт, но ведь сейчас-то не виноват!

Форик устало, даже со скрипом, встал за своей партой. Я, с самым пакостным ощущением в душе, тоже стал подниматься. Думаю, что и верный Чижик поступил бы так же, но, к счастью, он сидел дома с простуженным горлом, это с ним случалось частенько.

Форик мне за спиной показал кулак – украдкой, но решительно: не встревай, мол. И сообщил небрежно:

– Зинаида Прохоровна, да Кочнев правда не при– чем. Это я кинопленку принес.

– Перестань болтать! Дурацкое геройство! Зачем ты выгораживаешь этого хулигана? Ему место в милиции!

– Ну чё опять "в милиции-то"?! – снова заголосил Кочан. – Ничего не доказали и скорее "в милиции"!

Под эти вопли Форик деловито достал рулон из сумки. Отнес к учительскому столу.

– Я это на свалке в логу нашел. Берите. И все дела…

Он был тяжелый, рулон-то, мы успели раздарить не больше трети.

– Та-ак… Дина Львовна!.. Дина Львов-на-а!

Стук-стук-стук…

– Я здесь, Зинаида Прохоровна!

– Дина Львовна, возьмите э т о и немедленно вы-бросьте в уборную!

– Хорошо, Зинаида Прохоровна!

Стук-стук-стук…

Завуч уперлась в Форика твердым, как указка, взглядом.

– А ты, голубчик, не воображай, что чистосердечное признание избавит тебя от наказания!

Форик шевельнул плечами. Он и не воображал.

– Будешь сидеть после уроков два часа. И решать дополнительные задачи! И не уйдешь, пока не решишь все, что я задам! Хоть до полуночи!

После уроков Зинаида напомнила Форику, чтобы он не вздумал смазать пятки, а то хуже будет. Оставила его в пустом классе и дала лист с условиями задач.

Когда она ушла в учительскую, я снова скользнул в класс. К Форику. Он скорбно и тупо смотрел на задачи.

– Я это не решу и до утра…

– Погоди…

Я поднял с пола забытого бумажного голубя, развернул, приткнулся к Форику и на мятый листок начал «скатывать» условия задач.

– Диктуй, чтоб скорее…

Потом я схватил сумку, сдернул с крючка в раздевалке свою тужурку и помчался. Но не домой, а к Форику. Вернее, к его соседу Грише. Я был уверен, что застану там и Диночку.