Читать онлайн «Я вспоминаю...». Страница 29

Я никогда не пытался переломить актера, заставить его играть то, что мне надо, — это невозможно. Проще переписать роль.

Хотя я не раз меняю сценарий, внося в него множество изменений, но я и помыслить не могу, чтобы прийти на съемки вообще без него. Даже если это всего лишь костыли, они необходимы. Сплошная комедия масок вызвала бы у меня панику. Но произведение искусства не может быть похоже на повестку дня заседания какого-нибудь комитета. Для меня такой подход еще более чужд, чем комедия масок. Продюсеры никогда не могли вынудить меня делать то, что я считал неправильным. Их власть надо мною — власть ограничений: они не дают мне столько денег, сколько надо.

Подбор актеров никогда не сводился мною к выбору типажей. Мне нужно больше, чем просто типаж, мне нужно полное физическое воплощение моих фантазий. Совершенно неважно, профессиональные они актеры или нет, играли или не играли прежде в кино. Для меня не имеет также значения, знают ли они итальянский. При необходимости они могут просто считать на своем родном языке. Об остальном мы позаботимся при дубляже. Моя работа состоит в том, чтобы раскрыть их. Я стараюсь помочь им расслабиться, — неважно, опытные это актеры или новички, сбросить систему запретов, а если они профессиональные актеры, заставить позабыть о технике. Часто именно с профессионалами труднее всего работать: их неправильно учили и так прочно вдолбили эти уроки, что их уже не выбить.

Когда мне нужно найти актера на роль императора, я ищу того, кто похож на тот образ, который живет в моем сознании. Мне все равно, ощущает актер себя императором или нет. Если повезет, мне удается вовлечь актеров в атмосферу, в которой они будут держаться естественно — будут смеяться, плакать и выражать непосредственно все свои чувства. Тут каждому помогут передать именно его эмоции, его радости и печали, смотреть больше внутрь себя, чем наружу. Моя цель как режиссера — раскрыть характер, а не сузить его. Каждый должен найти свою правду, но в саморазоблачениях должен быть разборчив. Актер должен рассказать правду не о себе, а об изображаемом им персонаже. Если он открывает ее, то достигает высочайшего мастерства. Никому не удалось превзойти по части знания правды о своем персонаже и магии ее воссоздания Аниту Экберг в «Сладкой жизни», или Мастроянни в «8 1/2», или Джульетту в «Дороге» и «Ночах Кабирии».

Меня спрашивают, как рождаются замыслы моих фильмов. Этот вопрос не из тех, что мне нравятся.

Есть вещи, которые происходят без всякого участия с твоей стороны, а есть такие, которые ты вызываешь сам. Если Реагировать только на то, что приходит само, то зависишь от того, что может быть, а может и не быть: от счастливого случая. От удачи. Шутки богов. Мое вдохновение часто пробуждают жизненные сценки.

Один известный писатель регулярно приходил в кафе «Розати», где пил кофе с дамой, постоянной спутницей. Они делали заказ, а потом сидели и спорили. Вид у обоих был сердитый и несчастливый, и никто не знал, о чем они все время спорят. Шли годы. Они так и не поженились. Может, ссоры происходили из-за этого.

Потом какое-то время их не было видно. Когда мужчина появился в кафе вновь, он был один. Женщина умерла.

С тех пор он всегда ходил туда один. Вид у него был очень грустный. Он никогда не улыбался. Ни с кем не разговаривал. Никого не приводил с собой. Просто сидел в одиночестве и смотрел в одну точку, или читал газету, или писал.

Однажды он оставил свои записи на столе, и официанты прочитали их. То были любовные стихи, оды, посвященные умершей женщине. Официанты сложили стихи в конверт и, когда мужчина пришел на следующий день, отдали ему конверт. Он сказал только: спасибо. Ничего больше.

Я хотел вставить эту виньетку в один из фильмов, но потом отказался от своей затеи: ведь продюсеры всегда требуют объяснений. От чего умерла женщина? Что случилось потом? О чем мужчина и женщина на самом деле спорили? Когда на все эти вопросы был дан ответ и других не последовало, мне стало скучно.

Даже когда нет съемок, мне все равно нравится ездить в «Чинечитта». Чтобы проснулось вдохновение, я должен побыть один в этой особой атмосфере.

И еще мне нужно быть в постоянном контакте с моими эмоциональными воспоминаниями.

Для меня важно иметь еще один офис, кроме того, что находится на «Чинечитта». Он должен быть недоступен для продюсеров. Я многое обдумываю дома, и Джульетта привыкла к этому; но я не люблю, чтобы в мой дом приходили чужие люди, и потому мне нужно место, где бы я мог встречаться с актерами. В офис я езжу не ради других людей, а ради себя. Офис дарит мне убежище и иллюзию, что я работаю. И незаметно работа действительно начинается.

Вдохновению предшествуют записи и рисунки. Эта перв ступень начинается с появления куска картона, на который наклеиваю лица, фотографии лиц, чтобы они подхлестнули мое воображение.

Сначала лица. Стоит им оказаться на доске картона, как каждое взывает «Я здесь!», стремясь привлечь мое внимание и оттеснить других. Я ищу свой фильм, и это первая важная часть ритуала. У меня нет беспокойства: ведь я здесь, и я знаю, что фильм будет. В дверь постучат. Замысел — это дверь во внутренний двор.

Вспоминая дни, проведенные перед экраном «Фульгора», я понимаю, что меня очаровывали не только фильмы, но и афиши у кинотеатра. Иногда на них были замечательные рисунки, которые я старательно копировал, и портреты американских звезд. Были на них и кадры из фильмов, и рекламные снимки актеров. Особенно привлекали меня фотографии. Я всматривался в лица актеров и придумывал сюжеты, в которых они могли бы блистать. Из моей фантазии рождался фильм, в котором играл, к примеру, Гари Купер. Думаю, в том юном возрасте я, сам не понимая, что делаю, упражнялся в кастинге.

В детстве, мастеря кукол, я приделывал к каждой по две или даже по три головы — иногда с разными лицами, иногда с одинаковыми, но с разным выражением или с разными носами. Лица и тогда уже были очень важны для меня.

Когда я работаю над фильмом, меня, можно сказать, осаждает множество идей, совсем не относящихся к делу. Если бы они касались того фильма, который находится в работе, это было бы естественно, но все эти мучающие меня идеи совсем о других сюжетах. Они отнимают у меня время и внимание, мешают сосредоточиться на основном. Это особая энергия — творческая; она выпущена на свободу, а дух творчества не знает дисциплины.

И в жизни, и в кинорежиссуре важно сохранять чистоту помыслов. Коготок увяз — всей птичке пропасть.

Важно, чтобы вы были открыты жизни. Если это так, перед вами открываются безграничные возможности. Одинаково важно сохранять чистоту и оптимизм, особенно, когда это нелегко.