Читать онлайн «Очерки уголовного мира царской России». Страница 32

   Выражение "гуслицкие деньги" давно стало нарицательным. Дело в том, что лет 25-30 тому назад, нашумело на всю Россию дело шайки фальшивомонетчиков, занимавшихся выделкой фальшивых кредитных билетов в селе Гуслицы Московского уезда.

   Я приказал Швабо сейчас же отправиться к Бородину и в самой мягкой форме пригласить его для переговоров к начальнику сыскной полиции.

   Как выполнил мое поручение Швабо, мне точно не известно; но, надо думать, - не очень дипломатично. Сужу я об этом по словам Швабо, который, привезя часа через три Бородина в сыскную полицию, зашел доложить о выполнении поручения.

   - Сообщив Бородину о вашем, г. начальник, предложении немедленно явиться, я поверг его в ужас.

   - Господи! - воскликнул он, - да что же это такое? Вчера начальник охранного отделения, сегодня начальник сыскной полиции!

   Да ведь этак никаких денег не хватит!...

   Но, видимо, спохватившись, он быстро оделся и, не сказав ни слова больше, приехал со мной.

   - Позовите, пожалуйста, его!

   Ко мне вошел высокий, плотный человек, с красивым, умным и симпатичным лицом, с седоватой бородой и висками. На лице его я прочел какую-то окаменелость, отражавшую не то горе, не то старательно скрываемую тревогу.

   - Садитесь, пожалуйста! - сказал я возможно приветливее.

   - Благодарим покорно! - и он, не торопясь, сел.

   - Расскажите, пожалуйста, что за странная история произошла с вами? Почему отобрали у вас 5 тысяч, да и намереваются отобрать еще столько же?

   - Какие 5 тысяч? - спросил Бородин, делая изумленное лицо - Я даже в толк не возьму, про что это вы изволите говорить!

   Никаких пяти тысяч у меня не брали, да и вообще я ни на что не жалуюсь и всем премного доволен.

   - Да полно, Иван Прохорович, говорить-то зря! Я вызвал вас для вашей же пользы. Ясно, что вы налетели на мошенников, они чем-то запугали вас, - вы и отпираетесь от всего. Если бы вас в "Вене" арестовали настоящие жандармы, то так скоро не выпустили бы, да и денег не потребовали бы. Раскиньте-ка умом хорошенько и расскажите откровенно и подробно, как было дело. Я же добра вам желаю!

   Пока я говорил все это, лицо моего собеседника из бледно-желтого постепенно превратилось в багрово-малиновое и пот мелкими каплями выступил у него на лбу. Он стал дышать тяжело и, хрустнув вдруг пальцами, взволнованно и торопливо заговорил:

   - Ваша правда, г. начальник! Что я буду в самом деле скрывать?

   Мне и самому показалось, что тут дело не совсем чисто.

   Ежели можете - защитите; но Христом Богом молю - не выдавайте, а я все, все по совести расскажу. Вчерашний день меня арестовали в "Вене" какой-то жандармский офицер с двумя солдатами и одним вольным человеком. Посадили в машину и отвезли в Скатертный переулок, как сказали мне, в охранное отделение.

   Номера дома не помню, но на вид признаю. Поднялись мы на третий этаж. Там меня сейчас же обыскали и отобрали бумажник; в нем была пятитысячная рента, на 300 рублей денег. Бумажник с деньгами обвязали шнурками и запечатали печатями. Затем посадили меня в прихожую и говорят: "Подождите здесь! Начальник сейчас занят". Сижу я так полчаса, сижу час. Мимо меня провели какого-то человека в наручниках, потом прошло два жандармских унтер-офицера. Наконец, пришел жандарм и повел меня к начальнику.

   Вхожу: большая комната, посередине письменный стол, заваленный бумагами, а за ним господин в штатском платье. Я остановился. Он даже не взглянул на меня, а продолжал что-то быстро писать. Прошло этак минут десять. В кабинет вошел жандармский офицер и положил на стол огромный портфель и передал какую-то бумагу- Начальник пробежал ее глазами и говорит: "Я сейчас распоряжусь". Затем взял телефонную трубку, назвал какой то номер. "Это вы, Савельев? - говорит начальник охранного отделения. - Немедленно берите людей и арестуйте Петровского и, пожалуйста, поживее!" Наконец, он поднял голову и обратился ко мне: "Так вот ты какой гусь! Давно мы за тобой следим да в старом твоем разбираемся. Ну теперь полно! Погулял - и будет!

   Давно пора под замок".

   - Помилуйте, г. начальник, - взмолился я. - Да за что же это? Я живу, слава Богу, смирно, по-хорошему, зла никому не делаю. За что же меня под замок?

   - Ну брось дурака валять да невинность разыгрывать! - крикнул он мне. - А "гуслицкие дела" забыл?

   Я так и обмер.

   - А что это за "гуслицкие дела"? - спросил я у Бородина самым невинным тоном.

   - Да что уж тут таить, г. начальник! Случилось это лет 25 тому назад. Был я тогда еще мальчишкой и сбили меня с толку фальшивомонетчики, выделывавшие деньги в селе Гуслицы. За это я отбыл наказание и с той поры живу по-честному. Как вспомнили мне про гуслицкие деньги, вижу, дело плохо! Начальник приказал принести мой бумажник, сорвал с него печати, вынул билет и деньги и говорит:

   - Много к твоим рукам прилипло гуслицких денег, да черт с тобой! Тут у нас завелось благотворительное дело, и деньги нужны, а их нет. Предлагаю тебе следующее: я под эти 5 тысяч освобождаю тебя до послезавтра с тем, чтобы к 2 часам дня ты доставил сюда же 5000 рублей. Принесешь, - я отпущу тебя на все четыре стороны; не принесешь, - пеняй на себя! Ты будешь немедленно арестован и выслан в 24 часа из Москвы в Нарымский край доить тюленей".

   С этими словами начальник отпустил меня, оставив, однако, у себя ренту и три сотенных билета.

   - Вот что! - сказал я Бородину. - Идите с моим агентом и укажите в Скатертном переулке дом, куда вас возили, а завтра в 11 часов утра приходите опять ко мне.

   Бородин указал дом, и мы навели у дворников справку о жильцах 3-го этажа. Они оказались людьми смирными, не внушающими подозрений. Узнали мы и N телефона квартиры. Но что же было делать дальше? Нагрянуть с неожиданным обыском - мне не хотелось, так как мошенников могло случайно и не оказаться дома.

   Взятая у Бородина рента могла быть тоже унесена, да, наконец, Бородин и не помнил номера своего билета, следовательно, даже при захвате аферистов последние смогут от всего отпереться, тем более что свидетелей не имелось. Поэтому я остановился на ином плане. За домом и особенно за квартирой третьего этажа было установлено наблюдение. Я же стал ждать завтрашнего ко мне визита Бородина.

   Через несколько часов по установлению наблюдения прибегает один из агентов и докладывает, что из квартиры 3-го этажа вышел Василий Гилевич, хорошо известный нам по ряду мелких мошенничеств.

   Василий был родным братом Андрея Гилевича, убийцы студента Прилуцкого, громкое дело которого я уже описал в одном из предыдущих очерков. Очевидно, Бородина шантажировал этот "достойный" представитель не менее "достойной" семейки.